– Ну, зачем же так? Можно и разъехаться каждый по своей дорожке. Тем более, когда это в интересах обеих сторон, – пошли напрямую умудренные опытом браконьеры.
– Прошу к берегу, – решительно приказал инспектор.
– К берегу спешишь… Ох, не нравишься ты нам, парень.
– Не нравиться дурным – для человека похвала.
– Философ, значит.
– Не я, Сенека пришёл к такому выводу.
– Смотри, парень, ты ещё молод, а до берега далеко.
– Ничего, он и для вас не ближе. А мы уж как-нибудь доберёмся. Поехали, а то собака нас заждалась, ей ведь надоест долго караулить…
– Как? Разве ты её не убил? Мы слышали выстрел, – опешили от неожиданности смельчаки. – Что ж, доберёмся, коль так настаиваете, товарищ начальник.
– Когда им спуску не даёшь, они начинают думать головой, – подытожил Виктор.
– Неужели не страшно было? – спрашиваю его.
– Да как сказать? Может, не так страшно, как чертовски обидно. Я ведь знал, что имею дело с отъявленными людьми, которых давно выслеживал, но всякий раз не хватало улик. Я понимал также, что на этот раз, когда кругом ни души, мне так легко не отделаться. Но и отступать нельзя, улики были там, на берегу. В конце концов, как сказал железный Феликс, товарищ Дзержинский, жизнь длинна, а смерть коротка, так что нечего её бояться.
На берегу разговор пошёл по несколько иному руслу. Особенно после того, как инспектор выволок из тайника палатки свыше 200 огромных рыбин и икру.
– Всё равно, кроме грамоты, не получишь ни шиша. Премию за нас не дадут. А мы – дадим.
– А мне и не надо премии.
– Чего ж тебе надо, молодой человек, если не секрет? Не ради потехи же так стараешься?
– Рыбу не трогайте, коль она не ваша. Варварством занимаетесь.
– А чья же она, твоя? Или тебе мало? На наш век, поди, на всех хватит.
– Не хватит. Вам дай волю, так весь белый свет превратите в пустыню.
– Ну, вот что. Сумма нашего улова получается, по вашим ценам, приличная, мы в этом разбираемся. Так вот. Бери деньги, и шабаш!
Потом стали обступать его со всех сторон… Четверо на одного, если не считать собаку, которая непрочь была свести старые счеты. Пришлось пустить в ход оружие. Потом был суд, и нарушители получили по заслугам.
А утром, в то самое утро, когда он вернулся домой, с виду спокойный, какой-то даже радостный, ласковый, его встретила заплаканная жена. Она ведь ничего ещё не знала, но почему-то смотрела на него с отчаянием исстрадавшегося человека.
– Скажи, это ты ночью стоял у окна? – спросила, уставившись на него в упор.
– Конечно, я. А кто же ещё? – не сразу ответил Виктор, машинально, по профессиональной привычке привязывая её вопрос к происшедшему. – Да, то я стоял у окна. Думал, не заметишь.
Но Ольга поняла, что у окна ночью стоял всё-таки не он. По глазам поняла.
Первое время,