– Она очень любит кафе, – завершила Ольга свою картинку из жизни.
Эта Ольга. Она на пороге большого научного открытия. Тема, над которой мы бьёмся не первый год, можно сказать, теперь в её руках. И такими делами заниматься… Но что, если она, Ольга, любит кафе? Очень любит кафе…
Я долго не могу прийти в себя. Я не замечаю даже, что давно уже пикает трубка. Наверное, Ольга не могла дождаться от меня каких-то нужных слов и была вынуждена бросить трубку. Надо было, конечно, что-то сказать ей, этой всегда жизнерадостной, легкомысленной, поддающейся всяким земным соблазнам Ольге… Неужели она не стоит того, чтобы ходить в любимое кафе без парня, который явно её не устраивает?
Позвоню-ка и я ей разочек. В три часа ночи! Пусть-ка и на неё поворчат соседи.
– Слышь, Оля?
Молчание.
– Я тоже хочу в кафе… Я тоже люблю кафе!
Молчание. Не слышно даже дыхания в трубке.
До берега далеко
Уже часа четыре наша резиновая лодка трепыхающейся тенью мчится вниз по стремительному течению ледяной колымской реки Олы. А я всё ещё не могу успокоиться, вдоволь насмотреться на эту шумливую, янтарно всплескивающую воду, так празднично названивающую на всю округу в тысячи колокольцев. Этакий малиновый перезвон вперемешку с лесным птичьим переливом. И близкие бурые, и далёкие сиреневые сопки, и слегка подернутые желтизной леса, и ярко белеющие вдали полоски речных протоков, словно вытекший из печи расплавленный металл, – всё это, кажется, тоже звенит, играет, шумит, устраивая праздник осенней природы.
– Еще бы, хотел к такому привыкнуть за четыре часа. Я за все четыре года не привык… И не привыкну, наверное, никогда, – говорит Виктор, инспектор рыбоохраны, хозяин всей этой красоты, высокий, крепкого сложения молодой мужчина с пышной шевелюрой русых волос.
После моих долгих уговоров он всё же согласился взять меня с собой в очередной рейдовый осмотр своей природоохранной зоны. Все эти дни, которые я провёл с ним на Ольских водах, он не только опекал меня, кормил, поил и оберегал от возможных моих оплошностей. Он учил такому уму-разуму, без которого немыслимо свободное пребывание наедине с суровой колымской тайгой…
– Ты можешь себе представить всё это без реки, то есть без воды? – спросил он.
– Наверное, всё померкло бы, – ответил я.
– Теперь уже не помню,