Вспоминая свою жизнь, стало очевидно, что агрессия появлялась от предположения, что другие обидят. Агрессия, по сути, рождалась от ощущения своей беззащитности или беззащитности своих идей, и была способом создания иллюзии безопасности, как заявление, что нарываться на меня опасно. «Зло порождает только еще большее зло – это факт. Если не подавлять и не проявлять открыто агрессию, то что же делать?» – рассуждала Оленька. «Знаю! Нужно менять в корне мою реакцию на мир и людей. И для начала буду наблюдать, когда и на что я раздражаюсь. Затем буду спрашивать себя: «А могу ли я отреагировать по-другому? Действительно ли мне человек хочет навредить? Насколько опасная ситуация сложилась? Рухнет ли мир, если любимая чашка разобьется? Стоит ли ругаться с человеком, когда взгляды на жизнь отличаются?»
Рассуждая и вспоминая разные эпизоды из жизни, Оленька заметила, что само ощущение в теле от агрессии, в некоторых случаях ей даже нравилось. Тогда оно напоминало что-то рвущееся из груди, что-то, что двигало вперед и прибавляло решительности, когда сомнения исчезали, и появлялась некая ясность, средства не жалелись на достижение цели. Это ощущение в теле работало, как ракета, не знающая преград. Но, когда дело было сделано, то «хмель» выветривался, а глазки начинали видеть затраты и последствия.
Жить с агрессией внутри тяжело, да еще она и копится. Точка кипения у каждого своя. Поэтому, чтобы случайно не сорваться, люди, часто неосознанно, стремятся снять агрессию: кто-то ходит в спортзал, кто-то заедает или запивает, кто-то во сне сжимает сильно челюсти. Те же, кто срываются, выбирают вариант без сдачи: мужчина орет на физически более слабую женщину, родители на ребенка, начальник на подчиненных.
Оля призадумалась: «А все ли такие раздражительные, как я?» и начала перебирать в памяти знакомых. «Наверное, нет, ведь не все на одно и то же реагируют одинаково. Да, а раньше я думала, что люди, в той же мере, как и я, мучаются.