– Так это из-за Вас, молодой человек, мне придётся карабкаться в эти проклятые горы? – изумился шоффёр. – А девушки? Девушки которые с Вами? Неужто они то же туда?
– Выходит что так, – ответил я, не придумав ничего умнее, как сказать правду.
– Можете больше ничего не говорить господин, – сказал шоффёр, и добавил уже громко. – Господа, я думаю, инцидент исчерпан. Мы все стали жертвой небольшого недопонимания. Давайте забудем об этом скорее и поедем дальше как добрые друзья.
Предложение было с радостью принято всеми. Слово возницы механического экипажа сделало меня полноправным пассажиром, равным среди равных. И хоть в душе я, конечно же, добропорядочный роялист, но скажу – нет лучшей демократии, чем эта, возникающая в дороге между пассажирами. Когда-нибудь все люди будут ездить только на паровых омнибусах, и сила пара сблизит их, устранив разногласия и избавив от предрассудков.
Между тем, омнибус уверенно двигался по дороге, не уступая упряжке самых резвых рысаков. Я прежде никогда не бывал в этих краях, ведь работа счетовода не располагает к загородным поездкам. Но мои спутники, похоже, знали не только каждый камень вдоль этой дороги, но даже его историю, кто, когда и зачем его сюда уложил. Фразы «а я вот помню то время, когда этого здесь не было» раздавались, верно, каждые четверть часа. Как вдруг этот поток воспоминаний был прерван ворчанием.
– Право же, не понимаю, – вдруг раздался голос моряка. Вот уже не менее получаса он только лишь молча пыхтел своей трубкой, но что-то заставило его вновь включиться в разговор. – К чему все эти перемены?
На миг все умолкли.
– Простите, – первым тишину нарушил селянин. Он широко улыбнулся, разводя руками. – Но такова жизнь! Всё меняется, дружище.
– И разве, – поддержал его господин серьёзного вида, с цилиндром на голове и пенсне на переносице. – Разве у вас на флоте всё по-старому? Я слышал что нет.
– Ах, господа, – отвечал моряк. – Я никого не хотел обидеть. Но одно дело флот. Море это стихия. Стихия переменчивая. И потому постоянно надо искать способы как совладать с ней. Но к чему столько перемен на незыблемой земной тверди? Я плавал четверть века, сошёл на берег, и не узнаю здесь многого. И ладно бы это касалось моды или повозок. Но даже дома!
– А что дома? – удивился господин в пенсне.
– О, дома теперь совершенно замечательные! – в тот же миг с энтузиазмом откликнулся деревенский житель.
Две фразы были сказаны одновременно, но в утверждениях просквозило разногласие. Возникло неловкое замешательство, неизбежно должное разрешиться дорожным спором.
– Что ж, – сказал тогда обладатель цилиндра. – Я готов выслушать Ваше мнение, что же такого замечательного в современных домах? Но предупреждаю, я архитектор. И знаю о зданиях всё. Так что, Вам, уважаемый, будет трудно убедить меня в каких-то невиданных новшествах. Все эти современные