– Но вас наконец-то нашли стражи правопорядка и арестовали? – прервал иномирца Ипполит. Взгляды – осуждающие, обиженные – обратились на него; девчонки из пятой даже всплакнули. Моррисон развёл руками:
– Ваша проницательность, док! Скрутили, как миленьких. Пахлаван до сих пор живее меня, пашет на рудниках. А ваши симпатии, смотрю, не на стороне пострадавших. Это необычно.
– Потому что пострадали за дело, – чётко и громко известил Ипполит. – Я неотъемлемая часть государства, как и все присутствующие здесь. Мы – наша земля. И отщепенчество, пренебрежение своими обязанностями из вашего рассказа – это не для нас.
– Ну что вы, доктор, успокойтесь! – замахал полными руками добродушный Адитус. – Это же всего лишь рассказ. В нём разик можно поболеть и за отщепенца…
– Убить, забрать душу… если вообще забыть, что души в понимании древних на самом деле нет… э-э… трусить, манкировать долгом – вы, слушатели, считаете, это нормально? Этому можно сопереживать?
– Доктор, милый, – прощебетала лучезарная Агнесса, – это всего лишь рассказ. Молодой человек обладает незаурядной фантазией. Вам нужно было слушать с начала: это не наш мир, а придуманный молодым человеком. Это мир отщепенцев, где нет общего блага. Там каждый сам за себя. И герой молодого человека абсолютно прав, что защищает себя, потому что больше за него вступиться некому. На фоне остальных персонажей – отвратительных эгоистичных душегубов! – он проявляет себя достойно.
– Да и как вы предполагаете жить в таких обстоятельствах? – добавил Адитус. – Подумали бы вы об общем благе на его месте! А он ещё и людей спасает. Вот как. В прошлом рассказе спас.
– Э-э, – Ипполит на миг замялся, смятённый аргументами, но тут же воспрял духом: – Но разве вы бы не пошли туда, куда призывает вас государство, даже если это стоило бы вам жизни?
– Это не про нас, – терпеливо и мягко сказала Агнесса. Кажется, до болезни она работала в синематографе. – Он создаёт сказку, нереальный мир, отличающийся от нашего.
Тиринари тихонько вздохнул.
«Как бы некоторые в этом зале не жалели тайком, что мир Моррисона нереален», мелькнуло в голове у Ипполита.
– Это не только про мой… как бы придуманный мир, – подал голос рассказчик. Ипполит повернулся к нему; Моррисон был страшно серьёзен. Солнце падало на левую сторону его лица, делая почти невыносимо ярким; другая половина пряталась в тени. – Это про всех. Люди везде одинаковы. Империи одинаковы. Они живут в первую очередь для себя. У нас так; так и у вас. Просто вы не видите.
– Бред, – выдохнул Ипполит. – Бред. С чего ты это взял?..
– В своё время я прочитал достаточно