«Если сейчас же
Не удовольствуют меня новою мздою сами ахейцы,
Столь же приятною сердцу, достоинством равною первой,
Если откажут, предстану я сам и из кущи исторгну
Или твою, иль Аяксову мзду, или мзду Одиссея;
Сам я исторгну, и горе тому, пред кого я предстану»
(Ил.1.130—135)
Агамемнон, переходя в наступление, сразу предупреждает возможную коалицию «прочих великих», и здесь же – неприметный жест к миру:
«Но об этом беседовать можем еще мы и после,
Ныне займемся делом: кто повезет гекатомбы и деву ко Хрису?»
Нет, таким образом закончить распрю Агамемнону не удастся. Ахиллес оскорблен и возмущен до глубины души:
«Царь, обличенный в бесстыдстве, коварный душою мздолюбец!
Кто из ахеян захочет твои повеления слушать?»
Кто будет воевать под твоим началом! Ахиллес напоминает, почему он под Троей до сих пор «подымает тягчайшее бремя томительной брани». Не из ненависти к Троянам, не для грабежа, – при разделе добычи «дар богатейший тебе, а я с малым, приятным в стан, не ропща, возвращаюсь, когда истомлен ратоборством…»
«Нет, за тебя мы пришли, веселим тебя мы на троянах,
Чести ища Менелаю, тебе, человек псообразный!»
Вот возьму, и отчалю от вас, – сейчас же!
Речи Ахиллеса оставляют сложное впечатление. С одной стороны, он слишком вольно переходит в споре от себя на народ, «ахеян добродушных». Ниже он сам признается посольству ахейских героев, что искал, конечно, своей славы в этой войне. С другой стороны, ввиду дальнейшего повествования его трудно, пожалуй, невозможно заподозрить в стремлении захватить власть. Политический аспект ссоры просто неразличим для этого «ахейского харизматика», поскольку на месте политики у него располагаются какие-то архаичные принципы благородства, доблести и боевого товарищества. Возможно, некоторые специалисты найдут здесь приметы противостояния царских Микен и провинциальной Фтии, о чем будут консультироваться у других специалистов, гадающих на костях, обломках старых черепков и окисленной меди. В нашем тексте очевидно, что Ахилл с изумительной свободой высказывает царю всех аргивян свои замечания. Также и Агамемнон решительно ставит его на место, собственно, что ему остается делать? В царском деле незаменимых людей нет.
«Что же, беги, если бегства ты жаждешь! Тебя не прошу я
Ради меня оставаться… Честь мне окажут другие,
Особо же Зевс-Промыслитель…»
Тебя я ненавижу! Тебе приятны лишь война и раздоры… Убирайся в свою Фессалийскую дыру!
«Я о тебе не забочусь и гнев твой вменяю в ничто,
Больше того – я тебе угрожаю».
Далее – истинное слово властителя:
«Требует бог Аполлон, чтобы я возвратил Хрисеиду;
Я возвращу – и в моем корабле и с моею дружиной
Деву пошлю; но к тебе я приду, и из кущи твоей