– А ты ведь делаешь со мной то же самое, что и со стенкой! – пробормотал я.
Артем заулыбался и виновато опустил голову.
– Спи, – сказал он, и я уснул, унося с собой его улыбку.
Часть 12. КСЕНИЯ
Я никогда не держала зла на людей, не ненавидела до смерти, чтобы желать им худого; мое сердце не болело черной завистью к счастью других. Когда на моем пути встречались плохие люди, наносившие обиду мне или моей семье, я просила Бога об одном: это будет моя последняя встреча со злыми людьми, пусть все обидчики живут своей жизнью, но чем дальше от меня, тем лучше.
Удальцова я простила, да, простила. Но только для того, чтобы избавить свое сердце от злости. Наверное, если бы она копилась и разбухала, то в какой-нибудь день я почернела, покрылась отвратительными струпьями, щупальцами и превратилась бы в чудовище. Я желала Удальцову счастья и мира, просила обрести его покой, возродить в нем любовь к супруге, просила подарить Бога им детей, но только не дочку, а сына. Почему не девочка? Все просто. Миром правят мужчины. Так повелось, что рождению дочери не радуются, это грустное событие в семье. Содержанка до той поры, пока удачно не выскочит замуж, если, конечно, природа наделила ее неземной красотой. А родилась дурнушкой, то быть несчастной вовеки веков и завидовать первым. Мужчина, каким бы он убогим не родился, – одноглазым, косым или рябым, хромым на две ноги или с тремя ногами, – всегда орел! Мальчиков с детства не приучают к мелким хозяйственным заботам, на это есть мама, которая приберет разбросанные игрушки, постирает грязное белье, выгладит до идеальности чистое, смахнет с безбородого лица последнюю козявку, поцелует в надушенную макушку и отправит с благословением сына искать приключения на собственный член. Из таких юнцов вырастают жестокие люди. Мне повезло. Благодаря Богу я отделалась весьма не легким испугом, а испугалась я не на шутку!
Я прекрасно понимала, каким гнилым человеком оказался Удальцов, и при всем при этом желала ему добра. Таких добрых слов ему еще не желали ни на одном дне рождении. В своем пожелании я превзошла всех. И в конце, без тени сожаления, даже больше с ноткой оптимизма, я добавляла ему обрести все, но в Турции. Пусть из далекой восточной страны в Россию запретят летать самолетам, отменят все морские корабли, сожгут деревянные лодки, от жары испарится топливо для автомобилей, а ослики запротестуют возить на себе седоков. Пусть начальник никогда не возвратится домой, никогда.
В ночь после ужасного события я впала в горячку. Металась по подушке, стонала и вскрикивала от страха. Проваливалась на мгновение в больной