(Ведь вот, вернувшись в Петрозаводск в 1986 году, еще как только я села в троллейбус от вокзала – я моментально этот дух ощутила. «Как будто всех ленинградцев сюда свезли,» сказала я. Это особые люди, с особой духовностью. А в полной мере я это ощутила, попав в петрозаводское общество блокадников. Но об этом после!)
Итак, приехали на фабрику, где погрузились в грузовые фургоны, которые отвезли нас на Финляндский вокзал. Подали состав. Людей, как сельдей в бочке. Нас с мамочкой удалось впихнуть в вагон, а отец с тетей Ниной и вещами в тамбуре. Ехали до Ладоги двое суток, т.к. несколько раз бомбили: едем-едем и… назад, и так несколько раз. Слава Богу, доехали! Народ торопится на первые машины (трех- и пятитонки), лезут друг на друга, висят на подножке. Самых ослабленных брали за руки, за ноги и закидывали в кузов как полешки.
Ну куда нам? Лариске нет трех лет, Бореньке пять, я самая старшая – восемь, но мы, как и мамочка, на ногах не стоим. Машины переполненные уехали. Что делать? Отец видит полуторку на бережку в стороночке. Кинулся к шоферу. И тот, видя наше бедственное положение, взял нас за две пачки табаку и папирос плюс, как я помню, всю кучу бумажных денег – всю зарплату отца за зиму. Мамочку взял на руки в кабину с Лариской. Нас с Боренькой за руки, за ноги – и закинули в кузов.
Да, еще отец пишет такую подробность. Когда еще на фабрике получал дорожный паек и сдавал документы, он обратил внимание, что человек, принимающий у всех карточки, оставшиеся талоны с них срезáл и смахивал в ящичек у себя под пузом. Тогда отец талоны с наших карточек сам срéзал, а ему отдал только корешки, которые тот собственно и приложил к документам. Разозлился, естественно, но сделать ничего не смог. А отец именно на эти талоны и выменял тут же на фабрике табак и папиросы.
Ладога, к тому же в конце марта, во время постоянных бомбежек, – страшное место! Дороги не видно, поверх льда вода. Машины, особенно большие, груженные до отказа, попадают в полыньи, в ямы от бомб – визг, крики о помощи! Ужас! А наш шофер понес нас как ветер, буквально пролетая полыньи. Но вот крутой берег – и огромная полынья перед ним. А на берегу, слава Богу, трактор: кидают трос, цепляют машину и вытягивают нас на берег.
Так мы Ладогу «пронеслись». Дальше: привезли нас в деревню рядом (я этого не помню), где, как пишет отец, выдали нам хороший паек. Но мамочка давала нам буквально по крошечке, хотя глаза с жадностью смотрели на остальное.
Подали состав. Люди кинулись прямо по головам друг друга, затаптывая тех, кто упал. Ну куда нам? Поставили нас с Боренькой у сугроба – так мы тут же носом в него, т.к. ноги не держали. Отец пошел по начальству, сказали – «к Капустину». Пошел,