Я стараюсь гаранта не раздражать.
«С кем вы это обсуждали?»
«Ни с кем. Виноват, с Отаконом. В определенных границах. Если ему не сообщать о нашей с Одером встрече, он узнает о ней иным путем, а лишнее внимание мою работу сильно затруднит. Широта внутренних полномочий господина Отакона мне неизвестна, вот в чем трудность, но Одер никогда не отправлял к нам дипломатов, его послы обычно имели весьма специфические и глубокие представления о той или иной сфере…»
«Иначе говоря, все трое были шпионами».
«Послы – нет, господин Трэн, их свита – да, все и каждый. Я намерен стать такой же частью свиты, с той лишь разницей, что в открытую и заранее объявляю господину Отакону о своих намерениях. Как тот кот, который прячется от хозяина в картонке: все знают, что он там, но никто не понимает, чем именно он занят и куда собирается красться. Я пришел к вам, потому как господин Ирт такого доверия мне не даст».
«И правильно сделает. И я не позволю. Варлейн не дает взяток. Мы поддерживаем равновесие, очень хрупкое равновесие, и вы сами много лет назад привезли мне письмо, являющееся залогом этого равновесия, а теперь вы же предлагаете его поколебать, открыто подкупив террориста, будто Элион не догадается с первого раза, откуда у того появились деньги.
«Варлейн не может отвечать за каждого проворовавшегося дипломата, тем более, что по меньшей мере треть этих денег принадлежит мне. Давайте признаем правду: после…» – чуть было не сказал «после вашей смерти», – «…после того как Хол женится на Оэр Лане, Одер не позволит вашему сыну рулить даже здесь, в Сигале».
«Да перестаньте объяснять очевидное».
«Я намереваюсь предложить Сейтенге сумму, на которую он мог бы купить себе две Гаттерры, и на сдачу существенно потрепать Элиону нервы».
«И на сколько вы меня ограбили?»
«Варлейн любезно предоставил мне кредит».
«В случае неудачи вы ответите головой».
Ирт ежедневно грозился мне этим, но вот Трэн подобную фигуру речи использует впервые. Трэн отворачивается и закрывает глаза, и я сразу же зову врачей.
Разумеется, они открывают окно, и открывают дверь, чтобы воздух не застаивался, и тащат еще больше склянок и шприцы; и меня теснит к выходу их скорбная толпа.
Он отвечает через силу, но внятно:
«Любые… непредвиденные… ответные действия со стороны Элиона».
На улицах Сигале тепло вечерами стоит так долго, как долго остывают каменистые пешеходные мостовые. Не могу сосредоточиться, сидя на одном месте, и брожу по улицам, уставившись