Вестимо, это намек на его вчерашнее неподобающее поведение. Понятно, что теперь сеньор вряд ли хочет, чтобы Хасинто так скоро стал эскудеро.
– Дон Иньиго, я бы рад, но ни в коем случае не смею отвлекать вас от охоты. Не хочу вас задерживать. П-пр…– он осекся. Помнится, сеньора раздражали постоянные извинения.
– Диего, найди и приведи сюда трех рыцарей, – де Лара обращался к оруженосцу, но смотрел по-прежнему на Хасинто. – Выбери тех, кто породовитее, будь так любезен. И еще зайди в оружейню, возьми… Ладно, ты и так все знаешь. – Он махнул рукой. – Ступай же!
Юноша не заставил повторять дважды и тут же двинулся к выходу. Как только дверь за ним затворилась, дон Иньиго спросил:
– Вы правда уверены, что хотите принести клятву? Если нет, я не стану заставлять.
– Я уверен. Если позволите…
– Позволю. Или, думаете, я просто так отправил Диего за свидетелями?
В душе всколыхнулась благодарность. Ведь сеньор мог отказать, мог даже поиздеваться или с унизительной заботой поспрашивать о самочувствии. Но не стал этого делать. Напротив, он словно не замечал, как слаб сейчас Хасинто и как несчастен.
– Благодарю, мой сеньор! Хотя и жаль, что я вас задерживаю.
– Много времени это не займет, – хмыкнул Иньиго Рамирес. – Это вам не рыцарское посвящение.
Он отошел и сел на скамью по правую сторону от алтаря. Хасинто остался стоять, не смея отвлекать сеньора: неважно, от чего – мыслей или молитвы.
Дверь в часовню раскрылась через несколько минут, и на пороге появились три воина. Омыв пальцы в чаше со святой водой, они сотворили крестное знамение и прошли дальше.
Один из них держал в руках кроме шапки еще и пояс с мечом. Это для него, для Хасинто! По телу пробежала дрожь, горло сдавило от волнения.
Дон Иньиго поднялся навстречу своим людям, кивнул в знак приветствия, и они, ответив легким поклоном, приблизились.
– Сей отрок, – де Лара указал на Хасинто, – станет моим оруженосцем. Прошу вас быть свидетелями.
– Конечно, сеньор, – пробасил седовласый муж, насупив густые, как мох, брови.
– Тогда приступим.
Со стороны алтаря послышались шаги, и де Лара повернулся на звук.
– Приветствую, падре! Вы очень вовремя.
Из сакристии и впрямь выходил святой отец. Сейчас, в почти пустой церкви, он показался Хасинто куда менее внушительным, чем во время службы. Невысокий, худощавый, даже хрупкий: кажется, тронь его, и переломится, как сухой стебель.
– Услышал ваш голос, дон Иньиго, и вышел. На душе моей всегда становится легко и благодатно, когда вижу вас в Божьем доме.
Изящный наклон головы, полуулыбка на тонких губах. Падре, несомненно, из благородного рода.
– Мне тоже радостно здесь находиться, – откликнулся сеньор и, кивнув на Хасинто, сказал: – Я решил сделать этого юношу эскудеро. Благословите, прошу вас.
Он шагнул вперед, склонил голову. Святой отец осенил его крестом и прошелестел:
– Да снизойдет на