– Видно, есть в этом для них, московитов, своя сладость, – ответил кто-то из казаков.
Вот и постоялый двор – длинное, черное, покосившееся деревянное строение, до половины вросшее в землю, с приле – гающими к нему различными хозяйственными пристройками.
Всадники медленно пробирались по непролазной грязи, боясь попасть в яму, так как уже стемнело и дорогу было плохо видно. Подъехав вплотную к изгороди постоялого двора, не слезая с коней, застучали в ворота. Лазарька Тимофеев кри – кнул: «Эй, хозяин, выходи!» – и сильно постучал рукоятью плети по воротам. Ответа не последовало. В доме как будто все вымерло, только где-то внутри двора, тявкнув, протяжно завы – ла собака.
– Может, мы не туда попали, – высказал предположение один из казаков.
– Эй, хозяин, принимай народ на ночлег, – рявкнул во всю свою глотку Лазарька.
В одном из маленьких окон постоялого двора вздули лучину и замелькал огонек. Заскрипела дверь, на крыльцо прошаркал небольшого роста сгорбленный мужчина и крикнул хриплым голосом: «Кто там так поздно? – и пробурчал: – Шатаются тут всякие тяпоголовы».
– Не боись, хозяин, открывай, не тати мы, а донские казаки! Открывай, хорошо заплатим, – ответил Лазарька.
Горбатый подошел к воротам, вгляделся в путников и, убе – дившись, что это, действительно, казаки, сказал:
– Только, казачки, пуховых перин вам не обещаю, припо зднились вы, ребята, все места в ночлежке заняты, но крепкое вино будет и поесть найдем, сегодня только скотину осве – жевали.
– Открывай, хозяин, что уж там! Было бы где прилечь да охапка соломы. Мы не бояре, переспим, а то, что винцо есть и закуска хорошая, за это заранее спасибо, при расчете не обидим.
Хозяин резко выдернул закладку в воротах, отгоняя лающих псов и, прежде чем впустить казаков во двор, потребовал:
– Плату, казачки, вперед, а то, кто вас знает, может, у вас ничего нет.
Лазарька запустил руку за пазуху, достал объемистый кожа – ный мешочек с серебром и бросил:
– Держи, хозяин!
Горбун ловко поймал подачку и, ощутив ее внушительный вес, хмыкнул, потоптался на месте, молвил:
– Однако, казачки, у меня для вас кое-что найдется для ночлега, и спать вам будет любо-дорого.
– Что ж, хозяин, коли любо-дорого, то возьми-ка еще, – и подал горбуну горсть серебряных монет, которые звякнули в его жилистой руке.
Хозяин и вовсе засуетился, повел казаков в отдельное строение, где разинцы расседлали лошадей, задали им корм, только после этого, захватив с собой четыре сундука, отправились утолять свой голод. Вскоре они сидели в просторной горнице постоялого двора, хлебали варево с мясом, иногда прикладывались к чарке забористой анисовой водки.
Горница была просторная,