Истинный показатель цивилизации – не уровень богатства и образования, не величина городов, не обилие урожаев, а облик человека, воспитываемого страной.
Государство должно быть настолько сильно, чтобы соблюдать порядок, защиту прав граждан и их благосостояния и настолько слабо, чтобы оно не могло подавлять созидательную частную инициативу граждан и свободу мысли, не могло угнетать большинство в интересах меньшинства.
При тоталитарной модели управления, даже при справедливом обращении граждан о неблагополучии, о беззакониях со стороны управляющих, правоохранительных органов, власть не решает проблему, а гасит источник сигнала, то есть государство своей мощью подавляет недовольных бесправием вместо того чтобы пресечь злоупотребления и помочь им.
Общество несравненно более дичает от систематического применения карательных мер, нежели от эпизодически совершаемых преступлений.
В плохие времена мыслящие оказываются инакомыслящими.
Режимы деградируют, а общества развиваются.
Закон человеческой истории – не пятиться назад.
Старый порядок изменяется, уступая место новому.
Великий человек творит историю в той мере, в какой он зажигает массы своей идеей.
Все герои и творцы человеческой истории, по сути, начинают с того, что бросают вызов сложившимся порядкам как отжившим и бесчеловечным.
В исторической жизни всякое движение вперёд начинается с нарушения установившейся системы приспособления и равновесия, с всегда мучительного выхода из состояния относительной гармонии. Болезненно трудно расставаться с привычным строем жизни, с тем, что казалось уже органически вечным. Но необходимо пройти через момент разрыва и дисгармонии. И это всегда болезненно. Но эту болезненность, эту жестокость начала всякого движения должен принять всякий, кто не хочет вечного застоя и покоя, кто ищет развития и новой жизни.
Старое довольно долго соседствует с новым, борется с ним, отступает, одерживает иной раз тактические победы, пока не сдаёт свои позиции окончательно.
Есть какой-то неумолимый ход истории. Могло произойти по другому? Могло. Но произошло именно так.
Я не верю в абсолютную историческую неизбежность. Напротив, я думаю, что жизнь, и в том числе историческая, складывается из множества мгновений, относительно независимых и непредрёшенных, и каждый миг действительность колеблется, топчется на месте, словно выбирая ту или иную возможность. Эти метафизические колебания