– Валентина Максимовна? – Закрывает Исидор дверь и подталкивает Ивана так неаккуратно, что тот едва не спотыкается.
Старая женщина не сразу замечает гостей. Приходится звать ее громче, и только тогда Валентина Максимовна отвлекается от писанины, которой, думается, только и занимается все рабочее время.
– Вот, змееныш, прятался в кабинете учительницы, вы представляете?
Женщина строго глядит на мальчика, не обращая внимания на синяки, но неудовлетворительно подчеркивая взглядом пятна на одежде.
– Так, значит… – Женщина как может пытается изображать сурового человека, но забывает, в чем обвиняется мальчик. – А, что он натворил, не напомните?
– Конечно, Валентина Максимовна. – Льстиво улыбается и изгибает спину Исидор. – Этот негодник посмел оскорблять меня прямо во время урока! Он…
Несмотря на то, что Исидор Агафьевич еще не дошел в своих объяснениях до лучших, до самых пространных и неоднозначных обвинений, какие только смог выдумать, уже и этого достаточно, чтобы конфликт получил развитие прямо здесь, в эту самую минуту. Наверное, этот человек повинуется чувствам, планируя такого рода беседы, но ему удается добиться своего на этот раз даже слишком легко.
– Валентина Максимовна! – Возмущается мальчик, понимая, что с каждым мгновением у него все меньше шансов оправдаться. – Я никого не оскорблял! Я просто…
– Видите? – Прерывает Исидор. – Он даже сейчас не собирается никого слушать! А ну, поговори мне тут!
Мальчик смолкает ненадолго, опускает голову, но сбавляет тон и предпринимает еще одну попытку объясниться.
– Валентина Максимовна, я просто сказал, что…
– Просто выставил своего учителя идиотом! – Врывается в объяснения Исидор.
Прервав слова Ивана, он поправляет старый пиджак и задирает нос, имея в распоряжении лишь один прием, которым может воздействовать на гаснущие в старом теле чувства директрисы, но пользуясь им всегда без зазрения и даже не пытаясь искать других путей.
– Авторитет, – говорит он, – это единственное, что есть у учителя.
У Валентины Максимовны даже вздрагивают губы. И, замечая это, мальчик понимает, что на этом фактически разговор уже окончен.
Впрочем, никто не собирается озадачить его еще большими проблемами, чем уже выставленные в журнал двойки. Этим походом Исидор Агафьевич всего лишь предусмотрительно развеивает последние надежды мальчика на оправдание, обеспечивает себе прикрытие, а заодно утверждается