Они переехали Фонтанку, обогнули сумрачную махину Летнего сада и уже отсюда увидели, что опоздали. Подъехав ближе и припарковавшись, они вышли из машины. Створка Троицкого моста стояла почти вертикально, фонарные столбы были похожи на голые ветки, а у её подножия дежурили мрачные полицейские.
– Ну вот мы и приехали, – протянул Андрей, – мне как раз на тот берег надо.
Катя покопалась в бардачке и нашла то, что искала. Даня предусмотрительно запасся расписанием разводки мостов. Документ этот настолько важен для петербургских водителей, что встречается у них почти так же часто, как карта города.
– Смотри, Троицкий сведут через два часа, – сказала Катя.
– Понятненько… А тебе куда нужно?
– Мне на Ваську. Вот, могу успеть на Шмидта, его сейчас на полчаса будут сводить.
– Ну ладно, езжай тогда, не буду больше задерживать, – развёл руками Андрей.
– А ты как? Что, так здесь и останешься?
– Да что такого? По Марсову полю прогуляюсь, у огня погреюсь. Время быстро пролетит.
– А за мостом… тебе далеко?
Андрей пожал плечами.
– Да нет, минут пятнадцать пешком. Я на Каменноостровском живу, в доме Бенуа, слышала о таком? Там во дворе ещё кино часто снимают, – объяснил Андрей, и извиняющимся тоном добавил, – Я там комнату в коммуналке снимаю.
– И хорошее кино? – невпопад спросила Катя, просто чтобы что-то сказать.
Андрей рассмеялся.
– Да я не знаю, сериалы какие-то. Ладно, езжай, а то на мост опоздаешь. Спасибо, что подвезла.
– И тебе спасибо, – машинально ответила Катя и села в машину. Андрей помахал рукой, и она тронулась с места.
Мост Лейтенанта Шмидта дождался её и пропустил на другой берег. Он уже несколько лет назывался Благовещенским, и хотя название было недурно, да и больше подходило мосту, первым встречающему корабли из Финского залива, всё же Лейтенант Шмидт осел в памяти Кати с детства, и она никак не могла заставить себя называть его по-другому, подтверждая своё василеостровское происхождение.
С моста она свернула налево и поехала по пустынной набережной, к золотому куполу храма, в соседнем здании с которым находилась её родная квартира. Памятник Крузенштерну на набережной, с сурово скрещенными руками на груди словно проводил машину глазами, спрашивая при этом «Почему так поздно?». Катя махнула на него рукой и завернула во двор своего дома. Через минуту она уже была дома, прошла на цыпочках через кухню, чтобы не разбудить родителей, и повалилась на диван.
Глава 9
Солнце вставало над Парижем. Густые, осязаемые лучи нежно пробуждали город. Первым откликнулся собор Сакре-Кёр – его купол, нестерпимо белый в утреннем свете, подал знак остальному городу. Эйфелева башня словно бы потягивалась, разминая и грея на солнце затёкшие, слегка поржавевшие балки. Химеры с Нотр-Дам с подозрением