Притихшего Курта усадили на заднее сиденье. Андрей сел спереди, нашёл невесть откуда взявшийся в бардачке диск «Короля и шута» и включил, стараясь развеселить немца. Всю дорогу Андрей ехал спиной вперёд, повернувшись к Курту и стараясь уговорить его подпевать, показывая собой пример. Оперировал он фразами, произнесёнными по-английски и с ужасным акцентом, в котором особенно выделялось настырное «з» вместо английского «th». Катя вдруг с удивлением поняла, что Андрей почти не говорит по-английски и оперирует теперь минимальным словарным запасом, почерпнутым скорее из текстов песен, чем из учебника. Его же самого это совершенно не смущало и полное отсутствие грамматики он успешно заменял своим энтузиазмом. Курт смотрел по сторонам, что-то мычал и иногда с опаской ощупывал распухший нос, словно он был чужим.
Дверь им открыла Лиза, успевшая примерить на себя образ уставшей матери, встречающей загулявшегося допоздна сына. Она проводила Курта до его комнаты, затем вернулась в прихожую к Кате и Андрею и предложила им тоже переночевать, однако нотки радушия в её голосе практически не ощущались. Катя покачала головой и уже начала было разворачиваться по направлению к выходу, но в процессе не очень ловко остановилась, посмотрев на Андрея. Тот смотрел себе под ноги.
– Тебя подвезти? – спросила она его, и тут же сообразила, что Андрей ещё не изъявлял желания уйти.
Он словно бы спохватился, замялся, кинув быстрый взгляд сначала на Катю, потом на Лизу, и пробормотал:
– Конечно! Ну если тебе удобно… Мне на Петроградку. В принципе, недалеко.
Катя поспешно кивнула в направлении пола, боясь поднять глаза на Лизу. Затем вышла из квартиры, спиной чувствуя мерещившиеся ей многозначительные улыбки, и вызвала лифт. Лиза вышла проводить их на лестничную клетку и успела в уже скрипуче-закрывающиеся двери лифта ободряюще подмигнуть Кате. Андрей сделал вид, что не видел этого, рассматривая табло с кнопками.
На улице стояла ночь, пронзённая янтарным светом фонарей. Свет отражался в пустых оконных стёклах и в смоченных дождём улицах, подчёркивая рельеф асфальта. И хотя окружающий город и нельзя было назвать абсолютно пустым – то проезжала на большой скорости машина, то появлялась в арке чья-то фигура и исчезала в другой арке – но всё же чувствовалось, что некие бесплотные силы переводят дух после дневного нашествия людей и вновь овладевают принадлежащим им по праву городом.
Они вышли на Литейный проспект. Оглядевшись вокруг, Катя поняла, что на Дровяной не поедет. С тех пор, как уехал Даня, стало казаться что из квартиры этой