Звали того стража Гавриил.
Страшный гость
Молодой человек, который вошел в синагогу и приветливо, словно старому знакомому, кивнул ополоумевшему раввину, с такой страстью выметавшему из-под лавок хлебные крошки, словно гнал оттуда чертей, вовсе не был гигантом. Не был он, впрочем, и карликом. Если кому интересно, то испачканного запекшейся кровью зловещего черного плаща, под которым так удобно прятать отвратительные орудия убийства, на нем также не было. Ну а раз не было на нем плаща, стало быть, не было на его голове и капюшона, скрывающего лицо. Открытое у него было лицо, чего там вокруг да около ходить! При этом он еще и улыбался.
Что можно добавить? – Что внешность вошедшего совершенно не уродовали жуткие шрамы. Не в том смысле, что они ему шли, придавая веса и мужественности, а в том, что никаких шрамов на его лице просто не было. Зато нос у него был и вполне себе правильный, с чуть заметной горбинкой, какой можно видеть у греков, но чаще у римлян. И находился этот нос на том самом месте, где ему и положено быть. В общем, обыкновенное, можно даже сказать, симпатичное лицо отлично себя чувствующего тридцатилетнего мужчины. Да, и уж коль начали, – на его левой руке любой без труда насчитал бы пять пальцев. Иосиф, кстати, так и сделал. Успел… В общем, пальцев на его левой руке было ровно столько, сколько им положено быть, а не четыре, как у вора, и, – что особенно важно, – не шесть, как у врагов рода человеческого, помеченных дьявольской печатью! Ну а что творилось с правой рукой? – Да и с правой тоже был полный порядок. Пожалуй, все. Ах да, коль уж зашла речь о пальцах, нельзя не сказать того, что ногти на них были чистые и аккуратно подстриженные. Если это кому-нибудь пригодится… А что, собственно, плохого в чистых ногтях и в том, что вошедший улыбался? Ведь улыбаться у него получалось естественно и вполне искренне…
Чтобы закрыть тему, добавим, и это действительно будет последнее: незнакомец был спокоен. Ни намека на раздражение или агрессию. Как-то даже чересчур, вызывающе спокоен, как не бывает, что, надо полагать, и добило раввина. С чего, судя по всему, и началось. Хотя, кто знает, с чего Иосиф «поплыл», ведь за метлу он схватился тогда, когда испуганные горожане прибежали к нему в синагогу за палками с желтыми тряпками, то есть намного раньше. Как бы то ни было, вошедший не пытался клеить на свою физиономию маску дебильного простодушия или лживой благорасположенности к человеку, которого видел впервые, как не притворяется нацелившийся на банк абсолютно уверенный в себе игрок в компании случайных карточных партнеров, что он до потери сознания, как какой-нибудь полоумный король Лир, верит всем, словно родным детям, поскольку в случае чего и ввалить доморощенному