вот, Марии, зачинщице и предводительнице всех потешных безобразий в Магдале действительно нравилось быть руководительницей чего бы то ни было. (Одно ее требование позволить девочкам посещать синагогу чего стоило! Это же неслыханно! До самого Ершалаима дошло. Но ведь в итоге разрешили! В порядке исключения. Сам Каифа, – этот подлый гад, – подписал бумагу.) И вчера за столом Принцесса суетилась, важничала и веселилась больше других. Все правда. Ее звонкий голосок не умолкал ни на секунду. Практически ее одну и было слышно. Так что, когда после первых двух тостов за здоровье Иосифа и Михаэля гости с воодушевлением переключились на зеленоглазую устроительницу застолья и стали наперебой поднимать бокалы уже исключительно за ее красоту, ум и прочие достоинства, о формальных виновниках торжества забыли. А тут и удивляться нечему! – Эта стройная модница, из которой энергия хлестала фонтаном, была не просто украшением праздника. Она, собственно, и была праздником. Звездой, которая греет и которой невозможно не залюбоваться. (Кстати, воздыхал по ней не один Михаэль. – Вся банда лежала у ее ног. Это так, к слову.) И потому ей многое можно простить. Например, ту мелочь, что она не желала и в принципе не умела в чем-либо быть второй. Даже в том, что ей было явно не по зубам. Или не по возрасту. Мария искренне полагала, что в нашей несправедливо короткой жизни никаких «вторых» вообще не должно быть, о чем, ни капли не стесняясь, она и заявляла любому, кто просился под ее знамя, но при этом не мечтал стать героем, отважным мореплавателем или – недавно она узнала еще одно новое слово – Мессией. Так, к примеру, Натан, сын градоначальника, был ею с позором изгнан из банды лишь за то, что обмолвился о своем желании продолжить дело отца. Он начал было совать ей украденный у родителя шекель, лишь бы она позволила ему остаться в армии верных подданных. Но Принцесса была непреклонна. А Михаэль, когда про шекель узнал, разбил Натану нос и обозвал его нехорошим словом. – И чем, скажите, не принцесса! А потом, ведь только у нее в Магдале светлые волосы и глаза, – явление в местных краях редкое! И кожа ее белее, чем у других… Не исключено, кстати, что именно по этой причине горожане, и не только те, что попроще, с поражавшей раввина легкостью подсаживались на мифы, сочиняемые для них Михаэлем, и верили в то, что Мария – настоящая принцесса, скрывающаяся до поры в безвестной глухомани, потому что три царя в черных мантиях ищут ее убить. Но, когда в Магдалу прискачет прекрасный принц в белых одеждах и огромный корабль… И так далее. Ну, может быть не греческая принцесса, но какая-нибудь…
В общем, ничего подозрительного во вчерашнем вечере, такого, чем мог бы кормиться его сегодняшний ужас, Иосиф не отыскал. Никого он не обидел. Всем вчера было легко и весело. А когда солнце зашло, предоставленные самим себе подростки развели во дворе костер и плясали вокруг него как сумасшедшие. Крики, бубны, визг Марии, – все, как полагается. Даже полудурошный Ав, все эти годы по-прежнему кормившийся
