Сполоснув руки, она вернулась и обратила внимание, что теперь глаза режиссёра застыли в одной точке. Она посмотрела в направлении его взгляда и увидела алую капельку. Она была готова поклясться, что мгновение назад уже протирала это место и, подходя к режиссёру, ногой размазала капельку. Приблизившись, она жёстко спросила:
– Теперь-то вы узнали меня?
Он испуганно отшатнулся, а она наклонилась ещё ближе и неумолимо продолжила экзекуцию:
– Вспомнили театр одного зрителя? Ещё раз напомнить?
Режиссёр съёжился и с мольбой в глазах посмотрел на неё.
– Ни черта вы не помните! – заключила она.
Его жалкий вид ещё больше воодушевил её, и она приказным тоном продолжила:
– Смотрите сюда! Увидели своё отражение в моих глазах?
Режиссёр ещё больше сжался, и она, со злорадством в голосе, продолжила:
– Вот вы не видите себя в моих глазах, а я себя вижу в ваших глазах. Моё отражение и есть тот самый зритель, а я актриса, которая играет пьесу для него. Что касается вас, то в моём театре вы просто реквизит – потускневшее зеркало в пожухлой рамочке. Вам понятно? Ваши глаза – зеркало, а вы с ног до головы – рамочка для зеркала.
Его глаза злобно сверкнули, а она продолжила:
– Ух, ты! Вы ещё и оскорбились? Надеетесь просверлить меня своими глазами? Глупо! Вы ещё не поняли, что даже тысяча таких же глаз, как у вас, в моём театре – это лишь тысяча зеркал, где в разных ракурсах будет жить мой единственный зритель?
Она подошла к небольшому овальному зеркалу на стене и, обернувшись, удивлённо спросила:
– Неужели вы ничего не помните о театре одного зрителя?
С огорчением в голосе она продолжила:
– Надо же… Сами рассказывали о нём, а теперь забыли.
Сняв зеркало со стены, она повернула его к режиссёру.
– Ничего вы не поняли, и я объясняю ещё раз, – назидательным тоном продолжила она. – Если вы не видите своё отражение в моих глазах, то посмотрите на своего зрителя в зеркале. Конечно, это пока не театр, потому что ваш зритель исчезнет, как только вы отвернётесь.
Она повесила зеркало обратно и продолжила:
– Театр оживает только тогда, когда вы уходите, а ваш зритель остаётся и продолжает жить в чьих-то глазах. Представляете себе такое? Вас уже нет, а ваше отражение осталось. Вы давно ушли, а ваш образ вселился в чьё-то сознание, и живёт себе там припеваючи. Представляете, что это за фантастика? И это всё вы! Вы же гений! – воскликнула она. – Сумели вживить в моё сознание свой образ. Эту фантастику превратили в мою каждодневную реальность, – тон её голоса стал жёстким. – Однажды вы разыграли свою пьесу, и ваш образ врезался в моё сознание. Он вжился в меня, стал моей плотью, кровью, и капля за каплей отравлял мою жизнь, каждый день, каждый час, – она судорожно проглотила слюну. –