– Иди, отдыхай, – велела Прасковья: «Ты, братец, тоже молодец сегодня был».
Проспав остаток ночи и почти все утро, Федор застал сестру за трапезой.
– Как они? Федосья-то? Дитя как? – спросил он. Прасковья рассмеялась:
– Дак спят. Дитя здоровое, красивое, пойдем в горницу-то, посмотришь.
Приложив палец к губам, сестра указала Федору на колыбель. Боярин взял на руки дочь. Открыв глаза, девочка внимательно посмотрела на отца. В младенческой, невинной синеве боярин увидел что-то не детское. Новорожденная глядела на него прямо и даже дерзко. Она была маленькая, но крепкая, с красивой головкой, опушенной темными волосами.
– Как назовем-то дитя богоданное? – Федор посмотрел на Феодосию. Жена лежала, откинувшись на вышитые подушки. Легко поднявшись на ноги, боярыня встала рядом с мужем. Обняв ее за плечи, Федор поцеловал прохладный висок.
– Марфа, – твердо сказала Феодосия: «Как мать мою, а ту, должно, в честь Марфы Борецкой назвали».
Федор вздохнул:
– Вот она, кровь новгородская. Назвать дитя в честь посадницы Марфы, грозы московских царей? А ежели донесут царю Ивану? Ладно, была не была… – решил он. По святцам все равно другого женского имени не оставалось, только Марфа и Мария.
– Марфа. Марфа Вельяминова, – словно попробовав имя на вкус, Федор поднес ребенка к распахнутому окну. Полуденное солнце золотило купола церквей на другом берегу. В просторном небе несся колокольный звон. Девочка оглядывала широко раскрытыми глазами лазоревую реку под откосом Воробьевых Гор. Солнечный луч упал ей на голову. Мягкие, младенческие волосы отливали чистой бронзой. Федор прикоснулся губами к высокому лбу дочери:
– Смотри, Марфа, сие Москва!
Часть вторая
Москва, лето 1553
– Тихо, Марфуша, спит он. Не буди батюшку.
– Не «пит! Тятя не «пит! – раздался из-за двери звонкий голосок Марфы: «У нево аменины, он «пать не будет в праздник!»
– Пусти ее, Федосья, – Федор заулыбался: «Куда спать с таким колокольчиком!»
Юрко прошмыгнув в отворившуюся дверь, Марфуша забралась на постель.
– Проздравляю тебя, тятя, с днем ангела! – она чувствительно потянула отца за волосы.
– Подарочек мне принесла, боярышня? – Федор легонько пощекотал дочь. Марфа, скиснув от смеха, завалилась отцу под бок.
– Пыхтела неделю, старалась, – подсела к ним Феодосия: «К столу выйдешь, там отдаст».
Хитро покосившись на Марфу, Федор еще раз пощекотал девочку. Перегнувшись через хохочущую дочку, он шепнул жене: «Мало мне вчерашнего подарения твоего, еще хочу!».
– Не целуй мамоньку! – раздался требовательный голосок: «Мамоньку только мне можно целовати!»
– Жадина ты, боярышня! – подхватив дочь на руки, Федор легонько подбросил малышку: «Сейчас-то я всю жадность из тебя и вытрясу, ни капельки не останется».
Бронзовые кудри девочки растрепались, щеки раскраснелись. Федор притянул к себе