Лоцман. Джеймс Фенимор Купер

необычайного оживления Гриффита, тотчас передавшегося всей команде, была внезапная перемена погоды. Вместо уже описанного нами просвета на горизонте над открытым морем появилось огромное мглистое светящееся облако, быстро приближавшееся к фрегату, а отдаленный, но отчетливый гул свидетельствовал о скором начале шторма, который уже гнал перед собой свирепые валы. Даже Гриффит, отдавая в рупор приказания и поторапливая матросов, то и дело останавливался, чтобы бросить тревожный взгляд в ту сторону, откуда надвигалась угроза. И матросы, расположившиеся на реях, не спускали глаз с этой части неба, хотя ни на минуту не забывали о своих обязанностях убирать непослушные паруса, чтобы уменьшить их общую площадь до необходимых размеров.

      Только лоцман в этой беспорядочной, но занятой делом толпе, где все, казалось, хотели перекричать друг друга, как будто не проявлял должного интереса к общей лихорадочной деятельности. Устремив взор на клубившийся все ближе туман и скрестив на груди руки, он стоял неподвижно, спокойно ожидая окончания работ.

      Став бортом к волне, корабль не слушался руля. Лишние паруса уже были убраны и прихвачены к реям, как того требовала безопасность фрегата, как вдруг издалека снова донеслось тяжелое хлопанье парусов. И невольно всеми овладели уныние и ужас, ибо там, где моряку грозят мрак и опасность, звуки эти вещают беду.

      – Это борется со штормом шхуна! – вскричал Гриффит. – Барнстейбл, вероятно, не убирал парусов до последней минуты. Дай бог, чтобы шквал не выкинул его на берег!

      – Им легко было убрать паруса, – возразил капитан, – и они, должно быть, уже ушли от непосредственной опасности… Мистер Грэй, фрегат не слушается руля! Не измерить ли нам глубину?

      Лоцман словно очнулся, но, прежде чем дать ответ, прошелся по палубе с видом человека, который не только чувствует, что все зависит от его умения, но и знает, что в силах вступить в поединок с опасностью.

      – Не нужно, – наконец ответил он. – Было бы очень неприятно убедиться в малой глубине, да и трудно точно сказать, с какой стороны может ударить ветер.

      – Это уже нетрудно, – крикнул Гриффит, – ибо вот он задул!

      Не успели эти слова слететь с уст молодого лейтенанта, как в снастях засвистел стремительный порыв ветра. Судно тяжело накренилось на один борт, а затем, по мере движения по волне, величаво выпрямилось, как бы приветствуя поклоном могучего противника, с которым ему предстояло вступить в схватку. Не прошло и минуты, как, разрезая носом волну, быстрый и послушный рулю корабль лег на нужный курс, насколько позволяло направление ветра. Суета и спешка на реях постепенно улеглись, и матросы один за другим спускались на палубу, с тревогой вглядываясь во мрак; многие из них в грустном сомнении покачивали головой, боясь высказать вслух свои опасения. Весь экипаж со страхом ждал минуты, когда ветер задует в полную силу, ибо на доблестном корабле не было ни одного человека, настолько несведущего и неопытного, чтобы не знать, что настоящий шторм еще впереди.

      И действительно, ветер с каждой минутой крепчал,