Конечно, черт возьми, мне обидно! Но это хотя бы… понятно.
Люба красивая девушка, с этим не поспоришь, пахнет вкусно, и у нее и правда привлекательный характер, жизнерадостный. Невольно позавидуешь и засмотришься.
Что мне непонятно, так это поведение Серхио.
На моего старинного друга всегда можно было рассчитывать: он скрытен, иногда раздражающе надменен, и себе на уме, но он рационален. Разумен. Временами я даже думала, что слишком рассудочен, – спонтанных эмоциональных реакций от него не дождешься. Если у него и есть страсти, он их очень хорошо скрывает под маской иронии. Но именно за счет его постоянно-ровного поведения мне всегда кажется: если он что-то предпринимает, то у него есть цель. Какая-то РАЗУМНАЯ цель.
Какую разумную цель может подразумевать его интерес к Любе, я даже представить себе не могу.
Нет, нельзя сказать, что он как-то очень заметно или настойчиво ею интересуется. Но то, что он подошел к ней на вечеринке, и – я это точно заметила – не просто подошел, а именно знакомиться, уже было странно. А то, что он на следующий день расспрашивал меня о ней, и вовсе беспрецедентно. Интерес Серхио к смертным всегда был и остается чисто потребительским: раньше он их ел, потом, когда времена стали суровее и нам пришлось умерить аппетиты, стал ограничиваться соблазнением. Это не очень мило, конечно, но вполне оправданно его природой. Он ведь хищник, и в чем-то его инстинкт охотника должен проявляться. Но Серхио никогда, никогда не стал бы охотиться на «рабочем месте», и на моем в том числе. Во-первых, он слишком уважает меня и Гранта, чтобы гадить в нашем журнале и разрушать психику моих сотрудников. Во-вторых, это просто небезопасно, и мы никогда так не делаем. Нельзя блистать своим обаянием и странностями среди людей, у которых есть шанс видеть нас часто: при близком общении странности неизбежно становятся заметны, и что тогда делать со слишком осведомленными смертными? Убивать их всех некрасиво. Обращать – неосторожно: далеко не со всеми, кто нам мимолетно нравится, хочется потом непрерывно сталкиваться на протяжении вечной жизни. Это только я, идиотка несдержанная, позволила себе совершить ошибку и увлечься Владом. И все знают, что из этого получилось.
Серхио никогда не позволил бы себе ничего подобного. Он слишком умен. Слишком осторожен. Слишком холоден, в конце концов: недаром его настоящая испанская фамилия, Эскалофрио, переводится как «холодный», и недаром он взял себе русскую фамилию «Холодов». Псевдонимы тем и красноречивы, что отражают что-то внутри нас. Следовательно, Серхио