– А кто был то у тебя накануне? Вспоминай всех! Никого не забудь. Тебе же на пользу, – тон Василисы стал требовательно-суровым.
Яга уважительно покосилась на царевну и смиренно ответила как на духу:
– Да кто был? Сначала ж Красная Шапочка по ошибке зашла (у нее ж зрение минус пять, все время меня с бабушкой своей путает, пирожками потчует и в зубы заглядывает), потом эти заграничные племянники Гензель и Гретхен опять приперлись (чего ходят – не знаю, все время сидят и по сторонам озираются, как будто метраж высчитывают), потом медведь какой-то с поросенком пришли, уж стояли-стояли, песни пели-пели, в гузку избушки орали-надрывались, я патруль вызвала, их и забрали, ну а потом Ивашка из Дворца прибежал, микроволновку чинил… чинил-чинил… чинил-чинил…
Ядвига Гарриевна замолчала и мечтательно закатила глаза.
– Ивашка, значит, – усмехнулась Вася.
– Ага, он, он, а кто же? А что такого? – засуетилась Баба Ягодка-опять.
– А ничего, что твоему Ивашке-то уже 30+ стукнуло, а вы все в доброго пионера и злую пионервожатую играете? Вот уж мужа на час нашла себе на пенсии. Не срамились бы уже, а то и избушке слоновьи ноги приделали – бегает теперь так, что все царства неизведанные ночью просыпаются. Не пора ли честь знать, матушка?
– Молоко на губах облизни, языком хлеб нарежь, – огрызнулась Ядвига. – Ступу лучше найди, потом будешь старших поучать.
Осерчала тут Василиса (все ж таки царская дочь), встала и, служебным кокошником в подвесной потолок упершись, повелела:
– Оставайся-ка ты на своих местах, гражданка с видом на жительство!.. До дальнейших моих указаний!..
И, круто развернувшись, вышла из дверей, громко хлопнув дверью – лишь две колонны упали вслед за ней, да избушка лишилась ножек, да лягушки вмиг охрипли и притихли.
***
Направилась осерчавшая царевна прямиком на бабодром. Погода стала еще хуже – все ярче сияло солнце, все больше вокруг роились назойливые кровососущие ненужные свидетели и прочие бесполезные любопытствующие твари.
Не вниз смотрела эксперт Василиса Рассудительная – кверху вскинула взгляд свой пронзительно-доброжелательный (как у всех в ее службе), а затем уверенно последовала по еле приметной тропинке в чащу лесную.
Расступились перед ней дебри лесные – кланялись ей в ноги и лапы еловые, и ветви листовые, и травы придорожные.
Вышла она прямиком к тому омуту, куда, не ведая того сама, и шла. Присела в тени ели окладистой, щедрой на приятную прохладу. Посмотрела на зыбь топную, озирнулась на осоку болотную, тихонько позвала приказным тоном:
– Ну, явись уже, почто от меня прячешься!..
Всколыхнулась зыбью бездна вишневого омута, но не русалка явилась перед царские очи – пожаловала Кикимора болотная. Как всегда, была в одеяниях озерных по последнему визгу моды, с прической навороченной от зверья новомодного, да и макияж был как