Мира обратила к нему зеленые глаза, медленно прикоснулась пальцами рук к его щетине.
– Я ведь мертва, верно? – пролепетала она, читая по его лицу струны горести. Он смотрел на нее и не мог заговорить, не мог сказать ничего в ответ. – И ты здесь. Со мной. Я хотела, чтобы мы были вместе, но не так, – с ее глаз струйкой побежали слезы. – Мне так жаль, что ты встречаешь меня первым, что ты тоже умер. Прости, это я виновата. Мне так жаль. Мне так жаль…
Голос девушки был хрупким, чуть ли не срывающимся на писк. Ольна вдруг вспомнила тот день, когда мама провожала папу на фронт. Мама разговаривала также.
«Все хорошо, все скоро наладится».
Думала ли она тогда о том, что, быть может, они никогда больше не увидятся? Что повстречаются лишь на том свете?!
Элин, ругаясь в три погибели, выползла из кустов, испачканная в болотистом иле, и грустные мысли Оленфиады Торбиум рассеялись.
– Фандерова топь! Чтоб я еще хоть раз сюда пришла по своей воли!
Выбранная ею дорожка оказалась неудачной: на пол пути назад Элин провалилась в трясину, коя чуть было не затащила ее на самое дно.
– Буду рада, если однажды здесь откроется червоточина и пожрет эту полудимскую отрыжку!
Мира медленно повернулась в сторону волшебницы. Глаза ее еще не видели – их покрывала смутная пелена, но через виру пелена развеялась. Мира вздрогнула, закричала. От ее крика черные крачки по другую сторону бурлящей трясины выпорхнули из своего укрытия и с криком взмыли в небо.
– Сатаилы! Сатаилы!
От удивления Элин замерла на месте. Приметив на себе ее взгляд, Мира тут же схватилась за голову и опустила глаза, а затем увидела маленькую косматую девочку, точь-в-точь такую же грязную и окровавленную, как и пугающее «нечто», вышедшее из кустов, только с человеческими глазами.
– Сатаилы! – она ухватилась руками за зеленый мох, пытаясь встать. – Уйдите прочь! Уйдите! Я не пойду с вами, чтобы вы мне не сделали! Уйдите!
На нее нахлынула настоящая истерика. Элин пыталась что-то сказать, но не могла вставить и слова, не могла перебить душераздирающие вопли! Ольна в страхе закрыла уши, пытаясь понять, что, собственно, только что произошло, и что Миру так напугало. Мыслитель не смог придумать ничего лучше, кроме как с силой прижать вопящую бедняжку к себе. Она вырывалась. Кричала. Он прижал ее голову к своему плечу, не давая вымолвить больше ни слова. Прошептал на ушко:
– Нет, мой мир, не кричи, они нам не враги. Ничего не бойся. Ты жива. Ты в безопасности, далеко от Дарка. Хедрик больше не найдет тебя и не причинит тебе боль. Ты со мной. Ничего не бойся.
С ее ресниц соскочили слезы. Девушка прижалась к нему, обхватив руками.
– Это правда? Это ты? Ты – настоящий?
– Я настоящий, – выдохнул он, целуя ее в горячий лоб. Мира понемногу пришла в себя.
– Как я здесь оказалась? Где я? –