Идентичность. Леонид Подольский

стороны, продвинутый, вроде бы западник, выучил английский язык, якшается с американцами, собирает голоса против ядерной угрозы и «Першингов», а там через одного – евреи. Когда приезжал известный доктор Шапиро – рыжий, носатый, типичный аид²³⁶ – Евгений Васильевич не отпускал его от себя ни на миг. Потом говорили, что Шапиро за свои открытия должен стать Нобелевским лауреатом, и Чудновский держит его в друзьях впрок. Очень рассчитывает. Тоже надеется на премию. Сам он ничего не изобрел, правда, зато на него работают несколько огромных отделов – специалистов собирали по всей Москве и даже специально приглашали из Пущино²³⁷.

      Да, посылает на стажировку в Америку ближайших сотрудников, дочку на два года отправил в Принстон, делает на Западе либеральные заявления – не без выгоды для себя и не без согласования с небожителями, крестный отец Горбачева, но это потом, чуть позже, никогда ни слова про Израиль, разве что состоял в тесной дружбе с Насером, а с другой стороны… Что-то доказать трудно, случайно, нет ли, но не берет в свой Центр евреев, да и было несколько подозрительных случаев. С тем же Минскером, например, или с Меерсоном…

      Минскер до последнего считался очень серьезным ученым, и клиницистом почти выдающимся. Из старой школы, давшей много знаменитых имен. Ученик Вовси²³⁸. Хотя в последнее время устал и отстал. Леонид за него вкалывал – да и не один Леонид, – а Григорий Наумович разъезжал по конференциям. Выступал. Красовался. Хотя… Дальше Польши и ГДР его не пускали. И оборудование у Минскера третьесортное, старое. Вся валюта уходила к ближайшим сподвижникам Чудновского. Впрочем, Григорий Наумович не очень и разбирался в новом…

      Нет, конечно, Леонид Вишневецкий должен быть Минскеру благодарен. Но, опять-таки, с одной стороны. Сделал кандидатскую, и неплохую. И дальше – научный руководитель. Относился хорошо. Но вот с докторской не заладилось сразу. Минскер, может, и выдающийся клиницист, редкий – слышал уже плохо, переспрашивал, но в аускультации по-прежнему бог, улавливал тончайшие нюансы, словно на него нисходило откровение, чуть ли не последний из корифеев, но одновременно типичнейший дилетант. Время-то наступило другое… Полез в генетику, в серьезную биохимию, где очень мало чего понимал. И потащил за собой Леонида. Сколько сил Леонид отдал. Ведь это же фундаментальная глупость. Он, конечно, молодой, рылся в книгах, учился, постигал – то, чему его не учили в институте. Нормальный биохимик сделал бы за несколько месяцев, а он убил годы… Да, годы, прежде чем понял, что – тупик. Гипотеза выглядела очень даже привлекательно, вот Минскер и настаивал до конца. Вот это и есть дилетант, волюнтарист. У настоящих ученых гипотезы рождаются в процессе исследований, от изучения природы, а этот… придумывал гипотезы… Но, однако, работа вначале выходила интересная. Леонид надеялся сделать докторскую в несколько лет, но увяз. Катастрофа разразилась позже… Он понял,