Ветер.mail.ru. Марина Комаркевич

предновогодние, пару дней еле ноги домой притаскивала. Сил едва хватало чаю выпить да душ принять. А еще про подарки думать надо, и весельчак наш Мовсесян достает всех с карнавальными костюмами. Желает, чтобы на корпоративе мы были персонажами разных художников. Честное слово, если так будет продолжаться, я смогу Любительницу абсента изображать пикассовскую – и грима не потребуется. Бутылку только купить подходящей формы. Мовсесян уже всем уши прожужжал с этими костюмами, а дирекция еще даже сроков корпоратива не назначила. Обещают озвучить после 21 числа. Заварохина моя ржет, говорит, что Скольский деньги заранее выделять не хочет, на всякий случай, – вдруг конец света все же состоится. Скольский – это наш директор по хозяйственной части. Большого ума человек-и-стенолом.

      Ты считай, это мой ответ на твой вопрос про соотношение между вдохновением и чувством голода. Мое вдохновение, Сань, на настоящий момент моей жизни вполне сносно оплачивается, такие дела. Я работаю иллюстратором в издательстве «Пальмира», рисую понемножку на потребу нашей великой литературы. А то, о чем ты пишешь, быть вольным художником, – понимаешь, времени у меня на это нет. Как-то так сложилось. Когда я писала диплом – на биофаке еще, я тогда просто-напросто сломалась. Изнутри. На написании литобзора. Перечитала кучу статей на английском, потом на русском, потом мой научный руководитель велел поднять еще и пару немецких, и я мучила переводом этих статей одну мою знакомую, а себя тиранила выкраиванием денег ей за перевод. Это же был конец девяностых, помнишь? В науке денег не было вообще. И стипендии у нас были – одни слезы. Я месяцами мечтала о «сникерсе», но потратиться на него… не могла. И тут эти переводы. Знакомая мне их принесла, я прочитала и поняла, что ничего нового в них нет, совсем. Просто описан повтор предыдущих опытов, ну, уточнили генетическую корреляцию, ну, подтвердили расщепление. И получалось, что эти переводы мне только для пары лишних строчек в разделе «Литература». А я ради них сидела без сапог. Сань, я тогда ночь прорыдала. А кроме денег… весь литобзор, понимаешь – это было такое переливание из пустого в порожнее. Нет, я в любой момент готова признать, что я не права, что наука мне просто неинтересна, что идти вперед м-а-а-а-а-аленькими шажочками на поприще научных изысканий я не умею и не хочу. Короче, Сань, я ушла из универа, так и не защитившись. И пару месяцев промыкалась как раз вольным художником. Плела феньки с подругой, бисерные и кожаные, – продавали их в переходе. Для серьезного творчества денег не было, что ты. На хорошие краски, на бумагу, на кисти. Потом подруге предложили порисовать для книжки. Она взялась. Потом ей стало скучно, она предложила закончить мне. Потом она вообще куда-то свалила с приятелем, а я понесла наши рисунки в издательство, ни на что особо не надеясь. Просто жалко было оставить валяться в ящике уже оконченную работу. А в издательстве мне предложили договор. Ну, конец девяностых, вчерашняя студентка с биофака, Сань, ты ж понимаешь, с чего было отказываться? Всё