Мадонна. Проклятый город. Арчибальд С Скайлс

мальчишки, захлебываясь собственным энтузиазмом, прожужжать все уши. Я даже стала понимать технические детали ее работы. Оказывается, еще в перестроечном хаосе Васин знакомый вынес через музей завода Климова, экспериментальную турбину, в надежде получить за нее хоть что-то, чтобы накормить семью. Вася, хоть и сам сидел без денег, увидев турбину, отдал ему за нее самое ценное, что у него тогда было – двадцать литров чистого спирта-ректификата, который тогда ценился больше денег и, который он хранил в тайнике под ванной на случай самой крайней нужды. Турбина эта была уникальна тем, что там, где можно, была сделана из титана и легких сплавов. Предназначалась она для совсем тогда передовой, но заброшенной темы беспилотных летательных аппаратов и хоть была очень невелика по размерам, но тягу выдавала чуть ли не в полтонны. Насколько я понимала, это было очень много. Проблема была в том, что для этой турбины предполагался запускающий электродвигатель, который все никак было не найти. В конце концов, Аркадий достал где-то движок, который работал на прямом токе и крутил на военных кораблях радары.

      – Ты когда-нибудь видела электродвигатель, который в советское время стоил, как Жигули? – Спросил он. – Вот, смотри.

      Аркадий был в таком восторге, будто бы добыл кусок золота, и я подумала, как легко они умеют делать себя счастливыми. Впрочем, он принес и мне такое сокровище, что я даже обмерла от удовольствия – огромную дореволюционную поваренную книгу. Вася разграфил лист и перенес в него таблицу соответствия старых мер и весов с современными.

      – Фунт дореволюционной говядины, конечно, вкуснее, чем полкило нашей, – сказал Вася. – Но так тебе легче будет.

      Вообще-то, это Вася мастер готовить. Настоящий мастер. Он вообще не пользуется рецептами. Вместо этого он раскрывает полки с продуктами, заглядывает в холодильник. Некоторое время стоит в тишине, а потом начинает. Чаще всего он и сам в начале не знает, что выйдет в конце.

      – Рецепты нужны тем, кто не способен достичь состояния, из которого они рождаются, – как-то сказал он. Раньше именно Вася готовил, и разговоры их с Аркадием в основном велись на кухне. В отличие от Ольги мы с Васей никогда не делили кухню, а как-то уживались там вместе. Обычно, если Вася что-то готовил, мне хотелось просто встать рядом и посмотреть, что он делает.

      В этот раз (мы пришли в студию с Аркадием и застали там Васю) он жарил поджарку для макарон, которая, как часто бывало, становилась отдельным блюдом, съедаемым без них.

      Так же, как и в стихах, он каждый раз придумывал новое блюдо, рецепт которого потом и не вспомнил бы. Его стихи на обрывках бумаг я аккуратно собирала и относила к себе в Ольгину квартиру, а его находки в кулинарии просто запоминала. Однажды попробовав то, что у него вышло, раз и навсегда я отказалась использовать панировочные сухари из белого хлеба и перешла на ржаные. А банку с смесью трав и крахмала, которой он натирал мясо, чтобы при жарке оно не теряло сок, я просто перепрятала и пользовалась ею сама. Впрочем, Вася про нее и не вспоминал. Для него то, что было придумано и реализовано, раз и навсегда переставало быть интересным. Он шел дальше.

      – Привет,