Мадонна. Проклятый город. Арчибальд С Скайлс

Но я видела ее диплом и почему-то запомнила, что ее специальность называлась именно ассириологией. Что-то ей было нужно на отделении древней истории, а меня пропустили вместе с ней. Мы шли через пустые залы, где был потушен свет. Мимо молчащих статуй и отдыхающих от людского любопытства картин. Так, наверное, чувствуют себя животные ночью в пустом зоопарке. Она шла быстро, не замечая того, что видела я. А я видела волшебство. Мне вдруг стало так пронзительно ясно, так очевидно, что это волшебство окружающего нас пространства присутствует в нашей жизни всегда. Ему просто мешает толкотня и суета, которой мы заполняем все, что только можем. Я вспомнила, как в детстве ночью, когда мама выключала свет, я лежала и подглядывала через прикрытые глаза. Мне казалось, что куклы только и ждут, когда я усну, чтобы ожить и пообщаться друг с другом, пока никто не видит. Мне никак не удавалось дождаться того момента, когда они поверят, что я действительно усну, поэтому я так и не узнала, о чем они говорят. Только там, в музее, я поняла, что куклы просто были мудрее. Они ценили пространство, наполненное волшебством тишины, гораздо больше, чем люди, и просто молча наслаждались бытием.

      – Смотри, что покажу, – сказал Вася. – Во! Настоящий подземный ход. Потерна. Точно такой же и на Государевом бастионе есть в Иоановский равелин. Туда по билетам пускают. А про этот никто почти и не знает. В этом тоже должна бы быть сортия ⁴к Алексеевскому равелину, но ее заделали. Там уже просто сплошная стена.

      Я действительно увидела полузасыпанный лаз, уходящий вниз и в темноту. Вася объяснил мне, что он тянется вдоль стены и показал еще один вход из него метрах в тридцати. С этой стороны был виден уходящий прямо коридор, залитый водой.

      – Глубоко там?

      – Да нет. На пару кирпичей, – он посветил внутрь телефоном, но темные стены съели свет уже через пару метров, и я ничего не увидела.

      – Жаль, что никогда не раскроют ход под Невой. Между крепостью и Эрмитажем есть ход. Действующий. Слышала?

      – А помнишь, как мы тут сосиски жарили? – Неожиданно спросил Аркадий.

      – Да. Может, повторим пикник?

      Мы полезли назад, наверх, цепляясь за ветки молодого вяза, который вырос прямо на кирпичном склоне, договорившись, что придем сюда еще раз с мангалом и гамаком.

      Я вдруг призналась самой себе: есть что-то особенно приятное в том положении, когда находишься между двух практически равно привлекательных мужчин и при этом нет никакой необходимости делать выбор. Чем-то они были похожи: Вася и Аркадий. Оба щедры на комплимент, на внимание и одобрение, которое они дарили вам вместе с какой-то особой атмосферой так, что вам казалось в их присутствии, что вы действительно добрая, хорошая, особенная; вы чувствовали, что действительно им интересны и все это у них выходило совершенно естественно. В одном одни только различались: Вася все время скатывался в какой-то дерзкий, уверенный, но злорадный сарказм.

      – Что еще остается умному одинокому и самодостаточному мужику? Сарказм и сублимация!

      – Идите,