– Да что ты такое напридумывала? – перебила ее Полина Яковлевна, – Цыган! Да Света на нормальных, наших парней, не смотрит, так как несерьезные они. Одна водка на уме, а уж цыган?!
– А ты не ори, Полина, – не сдавалась Дарья Ивановна, – сама-то спроси девку.
С этими словами женщина подхватила коромысло и ушла. Полина Яковлевна чуть не бегом поспешила домой. Как коршун на цыпленка налетела она на дочь.
– Слышала, что люди-то говорят о тебе? – спросила она прямо с порога.
Девушка подняла на мать свои ясные глаза, и Полина Яковлевна опустилась на лавку, догадавшись, что соседка не соврала. Дочь стояла перед побледневшей матерью, женщина смотрела на нее и понимала, что сама виновата во всем, уж больно много свободы дала в свое время, и теперь Свету нельзя изменить, можно только сломать. Да только сломанное дерево плохо растет – долго помнит обиду. Да и что скажешь взрослой девушке, которая никак не зависит от матери, скорее наоборот: мать одевает и обувает, да еще и дефицитные продукты достает.
– Так это правда? – тихо спросила мать.
– Смотря что, – ответила девушка, и голос ее звучал твердо, как бы говоря: обидеть себя не дам, но и от правды не отрекусь.
– Что ты с цыганом спуталась? – спросила мать, и ее голос, в отличие от Светы, звучал глухо.
Девушка побледнела, сжав кулаки, вздернула вверх голову и ответила:
– Не спуталась, а полюбила!
Мать подскочила, бросилась на дочь, занося руку. Света шагнула назад и сказала:
– Если ударишь меня – сбегу из дома. Тебя люблю и знаю, что ты многим пожертвовала ради меня, но и любовь свою не предам!
Мать так и застыла перед девушкой. Света же проскользнула мимо и направилась к дверям.
– Дуреха! Ведь он поиграет тобой и бросит! – крикнула в отчаянье мать вслед своему ребенку.
Девушка остановилась, повернулась, глаза ее сверкали, а слова, произнесенные ей, еще долго звучали в ушах бедной женщины.
– Возможно, ты и права. Только я поняла, что по-настоящему живу лишь последние две недели. Ну и что, что он цыган. На меня в его таборе тоже косо смотрят, а его бабка – она видит судьбы людей в их глазах – сказала, что мою судьбу переезжает цыганская кибитка, а Яша по жизни со светом в душе пойдет, и не будет у нас другой жизни. Мама, милая родная, я люблю его!
Девушка бросилась к матери, а та тихо плакала, сидя на лавке. Света тоже заревела, обнимая мать. Она стояла перед матерью на коленях, а та прижимала к груди свое дитя, потерявшее голову.
– Такая умница, и такая глупая, – сквозь слезы прошептала она, гладя Свету по льняным волосам.
– Мама, он хороший, он любит меня, а я …Я жить без него не могу! – зашептала горячо Света.
– Что ты? Что ты? Не смей даже говорить так! – зачастила Полина Яковлевна. – Глупышка моя, бросит он тебя. Все это сказки про цыганские кибитки, переехавшие через твою жизнь. Цыгане они: ни кола,