– Тогда что мне надо говорить?
– Ничего. Не бегай вокруг меня, не спрашивай каждые пять минут, как я себя чувствую. И все будет замечательно.
– А твоя болезнь, она лечится?
– Нет, – совершенно спокойно произнесла девушка, а вот Глеба будто под дых ударили.
Все оказалось слишком… слишком серьезно, слишком болезненно. Не жалеть? Но как же так? Перед ним сидит существо, обреченное всю жизнь страдать.
– Предупреждаю твою следующую реплику. Даже если бы был шанс на пересадку, я бы от него отказалась. Ведь дело не в этом, – Аня прижала ладонь к груди. – Я думаю по-другому, я ощущаю мир иначе. Мне неведомо другое состояние. Пришейте лягушке крылья, и она не будет знать, что с ними делать. Когда меня начинают допрашивать, какого оно, быть такой, я отвечаю: «Нормально». Потому что для меня нормально быть такой. У меня иная система координат, и там, где здоровые люди ставят «минус пятьсот», я отмечаю «ноль».
Но относиться ко мне так же, как к обычным людям нельзя. Я все делаю медленно. Не могу подолгу стоять, не могу таскать тяжести. Лестницы – мое личное проклятие. Стоит подняться на пару пролетов, и я должна отдохнуть. Зимой у меня часто болит голова. Впрочем, от жары она болит не меньше.
Глеб молчал. Впервые в своей жизни он не мог ничего ответить. Потому что просто не понимал собеседника. На минуту парень представил себе, а как бы он себя чувствовал, не будь у него ноги или руки? Уж точно не сидел бы с таким спокойным лицом. А вот Аня, наоборот, словно читала мысли рыжего:
– Я не думаю о своей болезни круглосуточно. Вот, скажем, человеку медведь на ухо наступил, но он же не ноет про себя: «Ах, я бедный, несчастный, не быть мне великим певцом!»
– Это не одно и то же, – возразил Глеб, впервые за весь разговор осмелившись посмотреть девушке в глаза. В них плескалось нечто поистине странное, какая-то неизвестная ему страсть.
«Да она же гордиться этим!» – с ужасом осознал рыжий.
– Мы все ограничены в своих возможностях. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Не все рождаются математическими гениями или великими марафонцами. У каждого человека свой предел прочности. Просто я более ограничена, чем ты. – Аня решительно встала. – Ладно, мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Я тебе все рассказала. Выразила свою точку зрения. Теперь ты можешь с чистой совестью послать меня подальше.
– Зачем?
– А как же? Общение со мной несет ведь такие риски, – насмешливо протянула Аня. – Можешь не беспокоиться, я в силах открыть дверь.
23 марта 2012, пятница.
Погода вела себя как женщина, страдающая климаксом. Ее бросало то в жар, то в холод. Сегодня с утра, например, светило солнце, а по мостовым бежали ручейки не очень чистой