– Виктор Константинович, я ухожу, вас не ждать?
– Да, Офелия, разговор у нас серьезный видно намечается. На улице дождь, не утони, – картинно улыбается.
– Хорошо Виктор, – ушла.
– Так вот, помнишь ты мне давал прочитать притчу про «Соленую лошадь», мне еще название понравилось. Мертвое море, по преданию образовалось на месте Содома и Гоморры, а ты «Красное» для красного словца вставил.
– Витя, можно тебя попросить, но ты главное не бушуй, – попросить не говори никому о том, что я тебе буду сейчас…
– Естественно, Саша, знаешь, сколько мне таких как ты ежедневно заходят, ой…
– Тебе, Саша, надо в церковь обязательно сходить. Помолишься, я тебе сейчас и напишу что-то, рецепт выпишу так сказать. Повторишь с бумажки 3 раза, а лучше выучи наизусть, а еще лучше, – смотрит в расписание. – Заходи ко мне каждую неделю по средам, давно у меня такого пациента не было…
ГОПОТА. БАБУЛЯ. БАБКА
Ночь. Второе июня. Снег за окном. Москва.
Срочно. Утрите слюни. Выкиньте ром. Она?
Нет. Постойте. Не нужно. Он – не помеха.
Бред. Скройте. Наружу мужа. Там у морпеха.
Что? Речка. Замерший будильник. Завтра.
О! Личико. Спрятали в холодильник. Карма.
Увидишь. Опять. Будет брыкаться. Жечь.
Осилишь? Унять. Терять. Требовать. Каяться. Лечь.
«Ну, скажите мне, на кой черт он это сделал? Зачем? Что привело его именно к такому решению? Неужели нельзя было сделать все по-другому? Я не понимаю… совершенно не понимаю…»
Приблизительно с трех часов ночи в Москве светало.
Я возвращался домой в полном одиночестве, понимая, что скоро придет новый день и новые перемены. Проходя по мосту, мои глаза окунулись в реку и налились слезами. Сердце пело: «I will always love you», а мозг втирал: «Fuck you, чувак, успокойся». По середине моста лежали цветы. Тусклые отблески фонарей падали на портрет Немцова. Неподалеку стояли двое мужчин и женщина. Они пили водку и разговаривали на политические темы. Медленно отваливался от Кремля.
Через пару неровных движений меня снесло к тротуару. В этот момент яркие фонари уснули. Обернулся, увидел перед собой черный мост: он весь в потемках, и только краешек стекла, в районе черной ленты на портрете Немцова, отсвечивал в сторону Красной площади. Направился к метро. «Это не я алкоголик, мне сейчас просто очень плохо», – утешало тело и начинал сверлить мозг. Мысли спутались, ноги подкосились. «Сука, раскрой глаза!», проезжал мимо таджик еврейской национальности. Вслед показал ему указательный палец и запрыгнул на тротуар. «Черт! Что происходит?!», портфель тотчас же качнулся вправо.
Снова посмотрел на реку, по ней проплывал лайнер «Елизавета» и мне казалось, что люди там безумно счастливы. Мне так показалось. Хотя, знаете, я думаю, что нам кажется всегда только то, что мы хотим, а не то, что нам кажется на самом деле. Потому что мы многое упускаем. В частности, этот тротуар: он чистый, гранитный, по нему