Никита сошел вниз. На грубом деревянном полу остались следы больших ящиков или какого-то оборудования. В той части подвала, где ночью располагалась солдатская кухня, стояли пустые современные стеллажи. Он сделал несколько шагов к стене и дотронулся до каменной поверхности – она выглядела иначе, была более ровной, чем во сне. «Неужели этим камням две тысячи лет?» – думал Никита. Это плохо укладывалось в голове. Две тысячи лет в учебнике истории – это одно, а в собственном доме, вот здесь, под рукой – совсем другое. При продаже ему говорили, что подвал гораздо древнее самого дома, но две тысячи лет – нет, такого не могло быть. Он бы запомнил.
Ключ от двери подвала торчал в замке изнутри. Это выглядело довольно беспечно. Такими же легкомысленными могли показаться и стекла в половину стены, выходящей на безлюдную тропинку. Тихая провинция, все на доверии к людям. Никита отпер дверь и вышел на улицу. Сияло солнце, щебетали птицы. Свежий утренний ветерок быстро выдул остатки ночи из его взъерошенной головы, и он, наконец, повеселел.
– Бонжур, месье! – раздалось откуда-то сверху. Никита задрал голову: на балконе соседнего дома приветливо улыбалась его пожилая соседка, которая вместе с мужем повстречалась ему в первый день, сразу после приезда в деревню.
– Бонжур, мадам! Рад видеть Вас этим прекрасным утром! Разрешите представиться, меня зовут Никита Шереметев, я ваш новый сосед, – он почему-то решил, что к пожилой женщине надо подойти именно так, с особыми церемониями. Кажется, она осталась довольна.
– Очень приятно, месье, добро пожаловать в Лантерн. Я – мадам Куртепляк.
Никита с трудом удержался от смеха: при всем уважении к мадам, ее фамилия звучала ужасно забавно. Нечто подобное попадалось ему в школьные годы в детской французской книжке, но, поскольку рассказы были юмористические, в то время Никита был уверен, что такой фамилии в реальности не существует. Мадам Куртепляк спешила удовлетворить свое любопытство:
– Откуда Вы, месье? Собираетесь ли Вы остаться в деревне насовсем?
– Я из России,