– Это Настя. Ее мама работает в нашем магазине.
– Поверь, что ничего хорошего из их дружбы не выйдет. Или то, что ее мама работает в магазине, придает Насти особый статус?
– Нет. Просто Настя очень красивая, – сказала я в противовес его словам.
– Кроме сожженных перекисью водорода желтых волос, я ничего в ней не увидел. Даже короткая юбка ее не спасает.
– Все же она лучше меня, – продолжая спорить, сказала я.
– Да? Чем же? – поинтересовался он.
– У нее красивое тело, одежда, прическа, серьги…
– По тому количеству пустых бутылок из-под пива, – перебил он меня, – которые валялись рядом с ними, хочу сказать, что в скором времени и без того ее пышные формы зарастут бурым жиром, с котором бороться собственно будет бесполезно.
– Это неважно, главное, что она нравится ему сейчас.
– Выбрось ты это из головы. Леша и гроша ломанного не стоит.
За разговором мы подошли к месту, здесь было не так все расчищено и благоустроенно, но вход в реку был свободным. Я села на берегу, Борис Сергеевич разделся и нырнул в воду, обрызгав меня.
Обняв колени и положив на них голову, я принялась размышлять над тем, что он сказал, и в итоге пришла к выводу, что он хотел всего лишь меня успокоить. Настя действительно красивая девушка, хотя бы, потому что не носит галоши, как приходиться делать это мне. При такой жаре ноги потели, и резина натирала ступни и пальцы ног. Мозоли жгли кожу, наливались сукровицей и лопались, причиняя сильную, обжигающую боль. В огороде я старалась ходить босиком, но в сарае, где повсюду были разбросаны инструменты и деревяшки, находиться без обуви было опасно. Ходить по улице приходилось также в галошах. Они сопровождали меня до наступления морозов, зимой галоши сменялись валенками. С Настенными сапогами и туфлями мне было тягаться сложно. Да и дело было не столько в одежде и обуви, которую я носила, сколько в том, как вела себя Настя, и не только она, но и другие девочки в нашем селе. Они были веселые, раскрепощенные, много смеялись, не стеснялись парней, могли начать разговор первыми, ездили в райцентр на дискотеки, грубили взрослым. У меня же была другая дорога – в сарай, да в огород. Я боялась людей, родителей, боялась сказать лишнее слово, сделать лишнее движение, пугалась собственных мыслей. Мои размышления прервал Борис Сергеевич, он вылез из воды и принялся обтираться полотенцем. На груди у него я заметила свежий шрам.
– Представляешь, я лет двадцать уже не плавал в речке. Брал абонемент в бассейн год назад, а в речке давно уже так не плавал, – сказал он и сел со мной рядом.
– Можно вас спросить? – сказала я.
– Конечно.
– Вы, правда, приехали из Москвы?
– Да, из Москвы. Мне предложили здесь пожить какое-то время, пока не найдут тех кто пытался меня убить.
– Убить? – переспросила я.
– Да, было покушение, в меня