– Вы будите жить в семье священника. На исповедь сходите, перед иконами помолитесь, свечку поставите за жену, – продолжал Козловский. – От дел отдохнете, воздухом чистым подышите, сегодня в новостях слышал, что статистика онкологических заболеваний все растет, а там ягодки, грибочки все натуральное.
С сомнением в голосе я произнес:
– Хорошо, я согласен поехать, но ненадолго.
Я действительно устал, вспомнил, что не брал отпуск с тех пор, как занял должность ректора медицинской академии семь лет назад. Вечером я уже готовился к отъезду и собирал чемодан. «Положить даже нечего», – рассуждал я сам с собой, стоя перед открытыми дверцами шкафа. Сплошные деловые костюмы, да галстуки. Из обуви только несколько пар оксфордов1. «Может быть, эти брюки подойдут», – подумал я и посмотрел на бирку «Brioni». «Нет, вряд ли, хорошо, я буду себя ощущать, разгуливая по деревне в брюках от костюма «Brioni». Наконец-то в углу шкафа показались джинсы, потом я откопал еще одни. Вспомнил, что покупал их, когда в позапрошлом году ездил на форум в Селигер. К джинсам в чемодан я кинул несколько футболок поло. В сумку сгреб без разбору несколько книг по кардиологии, давно хотел почитать, что пишут мои коллеги. Ночь я провел за рулем, не хотел ехать днем, когда повсюду пробки. Наслаждаясь тишиной и прохладным кондиционированным воздухом автомобиля, я плавно двигался по шоссе в сторону Подмосковного села Вершки.
***
Накануне к нам в гости пожаловал участковый, Александр Егорович, двоюродный брат моего отца. Был он невысокого роста, щупленький, с маленькими хитрыми глазами, отличительной его чертой было то, что он постоянно подтягивал брюки за ремень, даже, когда этого не требовалось делать. Разговор между ними проходил в столовой, в то время как я находилась в сенях и занималась отрыванием ботвы от редиски. Отголоски их беседы доходили до моих ушей. Из услышанного я поняла, правда смутно, что в скором времени к нам на проживание приедет человек из столицы. Насколько сейчас помню, меня поразили его слова, я была удивлена с какой сухостью и безразличием в голосе, он произнес их. «Жертва преступления. Столица». Их я запомнила больше всего из разговора. В голове родилась сразу же тысяча вопросов. Что это за человек? Что с ним случилось? Почему именно к нам? Сколько ему лет? Какой он? Неужели прямо из самой Москвы? Остальную часть беседы мне расслышать не удалось. Я начала смывать с плодов редиски грязь, плеск воды заглушал их слова. Как сейчас вспоминаю, если бы тогда я подслушала их разговор до конца, то не произошло бы то, что случилось этим летом, и жизнь моя сложилась совсем иначе.
Приготовления к приезду постояльца начались сразу же после ухода Александра Егоровича. Из сарая была принесена старая односпальная кровать и скрипучий пружинный матрац. Когда-то на ней спала моя мама, но после ее смерти кровать разобрали и отнесли в сарай. Сегодня ее вернули на прежнее место, то есть в мою комнатку. Стоит отметить, что комнат в доме четыре: моя, отца, комната Алевтины Павловны