Конечно, популярности нашей группы способствует не только музыка, но и личности самих музыкантов. Девчонки западают на Мишку Струмина по прозвищу Летяга – высокого шатена спортивного телосложения с обаятельной улыбкой и лучистыми зелёными глазами, а также Славона Сапухова по прозвищу Джим – загадочно-томного блондина, всегда одетого по последнему писку моды. А местные и приезжие парни просто млеют от прелестной Елены Межинкиной, первой школьной красотки с осиной талией и глазищами в пол-лица.
Мы же с Лёвиком Грошиком всегда остаёмся в тени, хотя в нашем ансамбле только у нас есть музыкальное образование. У Лёвика абсолютный слух, он сочиняет песни, играет на электрической и акустической гитарах, обладает уникальным голосом и запредельно классно поёт, особенно блюзы собственного сочинения. Я играю на ударных, мой отец преподаёт в музыкальной школе, и я хочешь – не хочешь поддерживаю семейную марку. Летяга и Джим – самоучки, первый из них играет на бас-гитаре, второй – на синтезаторах.
Лена поёт, у неё красивый тембр голоса, однако широтой диапазона похвастать она не может. И хотя Лёва свои песни предпочитает исполнять сам, он иногда пишет что-нибудь специально для Лены. Всё-таки Грошик, как и все наши парни, в неё влюблён. Правда, старается этого не показывать, в отличие от Летяги с Джимом – те иногда настоящие петушиные бои устраивают. Но Лена всегда остаётся величественной и недоступной, как английская королева Она хранит себя для какого-то таинственного миллионера, которого встретит в будущем. Миллионер может быть хоть каким, хоть никаким – лишь бы вывез её за границу. И желательно подальше от родного СССР.
Мне же отведена роль боевой подруги, которой все изливают свою душу, любят, как родную сестру, но из-за которой дуэлей не устраивают и на свидания не приглашают. Что ж, моё время пока не пришло. Возможно, и не придёт вовсе, мимо протопает.
Мы подъезжаем к своему любимому месту посиделок за городом. Здесь раньше было село, но в Великую Отечественную немцы сожгли его дотла при отступлении, и этот населённый пункт больше не восстанавливали. Колхоз «Красный Октябрь» находится в нескольких километрах отсюда. Место это немножко таинственное и неуютное: за просекой среди поросшей травой местности возвышается холм, на котором сиротливо ютятся и горестно глядят в небо уцелевшие от бомбёжек и разграблений останки старинного храма. Говорят, это была церковь в честь Рождества Богородицы. За храмом находится старое кладбище и начинается лес.
Про этот лес в народе поговаривают, что ходить туда нужно с опаской: он хоть и небольшой, но так может оморочить, что реально в трёх соснах заблудишься. И подкрепляют свои предостережения всякими страшными историями и мистическими байками. Это придаёт нашим посиделкам налёт какой-то мрачноватой романтичности. Мы располагаемся за развалившимися стенами храма.
– Ё-моё, хоть из дома беги, – сетует Летяга, разливая по гранёным стаканам, захваченным из дома, драгоценное