Ручьем льется пот с Севы. Он похож на чрезмерно увлеченного врача. Выкипяченным ножом вскрывает свою память, чтобы извлечь воспоминания. Однако обнаженный внутренний мир так увлекает, что Сева забывается и вырезает все подряд. Опустошенная память выглядит как скомканная авоська. Затихает музыка, в воздухе остается висеть лишь едва слышимое медное дрожание тарелки. Сева приходит в себя, недоуменно озираясь. Физиономии вокруг одобрительно гудят. Слышатся хлопки – это днища стаканов бьются о столы. Сева пытается спуститься с поверхности импровизированного манежа, однако попадает ботинком в тарелку с закуской. Летят ввысь пирожки, Сева валится на пол и засыпает.
3
Пьяного Севу вынесли на улицу и бросили в переулке. Он привалился к стене, подгреб под голову кучу мусора и так проспал до утренних дворников. По их шарканью он поднялся и пошел куда-то неопределенно, сверх означенных пределов, кутаясь в грязный пиджак. В голову ему втемяшился адрес. Адрес незнакомый, но невероятно привлекательный в своей почтовой выразительности. По случаю утра заводы были еще закрыты. Сева шел, оставляя их блестящие корпуса по левую сторону. Вступала медленно гитара. Навстречу попадалась все незнакомая местность. Кажется, раньше здесь была площадка для аэропланов, они летали отсюда в европы и прочие отдаленные земли, однако же теперь все было огорожено заборами, за которыми бесновались псы. Их приходилось опасаться. Известно, что собаки недолюбливают пьяных.
Короткого маршрута к адресу Сева не знал. Приходилось идти от одного знакомого места до другого с тем, чтобы, выйдя к третьему, спросить у трамвайного кондуктора верное направление. Наконец Сева вышел к нужному перекрестку. Он остановился. Огладил рукой вихры. Дом пять ментором возвышался над прочими номерами. Сева вошел в парадное.
Ему открыла сухонькая старушка в черном. Ничего не говоря, она скрылась в глубоком коридоре. Сева постоял, озираясь, потом, не снимая обуви, последовал за ней. Узкие бока коридора были обвешаны колготами с луком и плетеными корзинками. Выводил он в большую светлую комнату с синими полосатыми гардинами. Посреди комнаты стоял лоток с газированной водой и очередью. Сева стал в конец. Пузырились в окнах занавески. Жар стекал с них, и от этого намокали ноги в ботинках. Мучимый жаждой, Сева взял стакан сельтерской и отошел