– — Позвольте, уважаемый господин рыцарь выразить вам наиглубочайшую благодарность, – - человечек согнулся, изображая поклон, и Этьену показалось в этот момент, что у его стоп скукожился то ли барсук, то ли енот, – - знайте, сегодня великий день, – - маленький человечек аж подпрыгнул, – - вы спасли не просто какого-то там человека, но, говоря без преувеличений, великого человека. Я Кых Наиумнейший! – - Он склонил головёнку влево и из-под лобья косо зыркнул на Этьена, растянув тонкие синюшные губы в нагловатую улыбочку, – - вы свершили величайший подвиг, вы спасли от гибели единственного человека на всей земле, который знает всё, буквально, вы не ослышались, я знаю всё, вернее, всё то, что когда-то было открыто, познано и изобретено человечеством и написано об этом в книгах. Впрочем, я заболтался, – - он хлопнул себя по шишковатой лысинке, – - ведь скоро ночь, позвольте пригласить вас в моё скромное и небогатое жилище, но поверьте, там так приятно и уютно… Солнце заходит, и сейчас в лесу станет так темно, что кончика собственного носа не разглядишь, – - и Кых Наиумнейший коснулся кончика своего уморительно длинного носа.
«Действительно, – - подумал Этьен, – - не мудрено бояться не разглядеть такую спицу, у цапли клюв короче…»
Он согласился – - отказать было бы неправильно, раз спас человека, надо дать возможность ему как-то отблагодарить своего спасителя, да и Этьен давно не ночевал под крышей дома, ему вдруг захотелось поспать нормально, в удобной постели. Наиумнейший обрадовался ответу и состроил такую немыслимую рожу, обозначавшую непомерную радость, что Этьен откровенно и беззлобно расхохотался.
XVII глава.
Он пустил коня идти свободным шагом, спешить не было смысла, впереди бежал счастливый, как впервые влюбившийся подросток, Кых и показывал, куда следует ехать. Этьен с весёлым недоумением разглядывал этого фантастически несуразного человека, у которого при младенчески малом росте, была несоответствующее великая для такого тщедушного тела совершенно лысая голова, необыкновенно вытянутая, поразительно напоминавшая бледный кабачок, с приделанными словно наспех, плотно прижатыми к черепу кривыми ушами, оканчивающихся длинными тряпочками мочек, дрожавших при каждом его движении. Плечи, локти, колени, пятки Наимудрейшего – - всё представляло острые углы, и когда он шёл, то не шагал, как все обычные люди, а как бы танцевал, с определённым ритмом размахивая руками-прутиками и выбрасывая немного в сторону