– — Нет, имени своего не назову, – - усмехнувшись, сказал Этьен, – - я дал зарок никогда его не называть. Нет у меня имени, я забыл его. Запомните меня как Отвергнутого Рыцаря.
И он, дав шпоры коню, вихрем сорвался с места и стрелой, выпущенной из арбалета, проскакал мимо расступившихся потрясённых рыцарей. Только столб пыли остался им.
XVI глава.
Всё шло привычным порядком: минула расторопная осень, лениво подошла несуетливая зима. А Этьен, онемевший душой, ничего не замечал, он продолжал бродить по безлюдным местам, оживая лишь тогда, когда изредка какой-нибудь одинокий странствующий рыцарь преграждал ему дорогу. Кто-то из двоих – - Этьен никогда не помнил кто – - непременно вызывал другого на поединок, они начинали биться, и Отвергнутый Рыцарь неизменно побеждал. И Этьена уже не удивляло, что во время боя его время текло гораздо быстрее, нежели время его противника, поэтому противник никогда не успевал понять, что случилось, и почему он мгновенно оказывался выбитым из седла, ведь он ещё толком не смог разогнать коня и опустить копьё. Сила любви Отвергнутого Рыцаря была настолько велика, что в моменты, когда воля оказывалась на крайнем пределе, он начинал существовать в каком-то своём сгущенным и сжатом времени, где всё происходящее виделось ему разложенным на долгие, неимоверно растянутые мгновения, каждое из которых он мог рассмотреть во всех подробностях и выбрать из них самое подходящее и удобное для решающего действия. Поэтому, почувствовать рвотный вкус поражения Этьену было не дано. Он повергал всех: и тех, кто странствовал по свету, как и он из-за неразделённой любви, но их любовь, видимо, оказывалась не достаточна сильной, и тех, кто возжаждал испробовать пьянящий напиток славы и хотел свершать бесчисленные подвиги, чтобы всюду звучали их имена, и тех, кто просто бродил по миру в поисках приключений, не зная особой цели, не умеющие сидеть на одном месте и не желавшие кому-либо служить.
Со всех тех, кого победил, Отвергнутый Рыцарь брал клятву, что признавая своё поражение, они, следуя рыцарскому закону, немедленно отправятся в замок Ротанги, где став на колени перед маркизой, скажут, что Изабель Ротанги самая прекрасная дама во всём целом свете, и рыцарь, так бессердечно ею отвергнутый, никогда не забудет её.
Боль Этьена не проходила, с каждым днём тиски печали сдавливали его сердце всё плотнее и жёстче, непроходящая тоска росла, она заполняла, как он чувствовал, уже всю его плоть и всю душу, он страдал от того, что живой, что никто не может победить и убить его, и то мучение, которым являлась его бессмысленная жизнь, продолжается и никак не кончается. А действовать против правил, сознательно уступить и поддаться он не мог, иначе опозорил бы само звание «рыцарь», да и в сам момент боя к нему приходило такое необычайное воодушевление, его дух поднимался до каких-то нечеловеческих высот, что чувствовал, что только в минуту схватки он истинно жив и не как