Во времена моей юности мы довольно часто встречались, много гуляли, беседовали. Олег был старше меня на лет 12—14, но мы были с ним на «ты». Жил он как раз напротив «вечерки», где я в те годы «добивал» среднюю школу. Я неоднократно видел из окна своего класса, как он шел с работы на обед, если у меня были занятия в первую смену. А вечером наблюдал, как он выходит из своего двора по каким-либо делам. Помню, частенько ловил себя на мысли: сорваться бы, до пойти прогуляться, поболтать с Якушевым…
Помню и такое: в каком-то нашем разговоре Олег обмолвился, что родился в первый день Великой Отечественной, где-то под Брестом. Я тут же посоветовал ему: напиши об этом стихи, будет здорово. Спустя дня два-три заглянул к нему и с порога: «Олег, дарю тебе начальные строки твоего биографического стихотворения: «Я родился под городом Брестом, начиналась большая война»… Стихотворение такое он не написал, хотя я ему об этом напоминал не однажды. Зато немногим ранее он написал неплохое стихотворение «Бронекатер». Пинчане сразу же догадаются, о каком бронекатере идет речь – он до сих пор стоит на постаменте в городском парке. Этим стихотворением Олег и был знаменит среди пинских литераторов того времени.
Василий Иванович Ковалев. Судьба свела меня с ним еще в юности. Был он лет на 15 старше меня. Родом он был с Кировоградчины, служил в армии в Бресте. Здесь и познакомился со своей будущей женой, студенткой пединститута, уроженкой Пинщины. Так Василий Иванович Ковалев стал пинчанином. Работал, сколько тут жил, инженером в проектном институте «Союзгипромелиоводхоз». Много мотался по Полесью. Был даже несколько лет в какой-то арабской стране. И это-то при его сердце, при постоянной одышке, не проходящей при его тучности. А человек он был талантливый, неторопливый, ни в какие лидеры никогда не лез, никаких лавров не стяжал, был прост и добр. Писал стихи, рассказы, лирические новеллы, зарисовки. Печатался в Бресте, Минске, ну и конечно, в «Полесской правде».
Умер он, как и всякие тихие люди, незаметно и, как я теперь понимаю, молодым: что-то около пятидесяти лет отроду. А вот год я запамятовал, наверно, был я тогда в отлучке. Знаю только, что за несколько месяцев до этого умер его отец. Помнится, при встрече с В.И. я выражал ему свои соболезнования, сокрушался. Знать бы тогда…
Владимир Кубышкин. Тут разговор особый. Во-первых, мы с ним одно время были близкими друзьями, были соседями: жили в одном доме. Часто, может, слишком часто вместе ели, вместе пили. Вино, водку, разумеется. В последние годы нас многое развело. Открытой вражды, борони Бог, никогда не было. Но все же, все же… И тяги друг к другу той, что была на заре нашей дружбы тоже, увы, не было. Да и быть не могло. Я хлебнул Москвы, новых дружб, новых знакомств. Он – смерть любимой жены, так что…
Владимир Борисович Кубышкин по природе был человеком умным, дерзким, да и работы он никакой не боялся.