Она вздыхает. Я дожидаюсь, пока она уйдет, и тоже иду в лес. Мальчики сидят возле большого камня и спорят. Я стою молча и слушаю. Речь идет о кусках кирпича, которые они сообща натаскали, чтобы построить хижину. Фредрик хочет забрать свои кирпичи и выйти из дела, остальные протестуют.
– Ой, а это что? – говорю я, натыкаясь взглядом на останки большой виноградной улитки.
– Фредрик ее раздавил, – злорадно сообщает Арвид.
– Зачем? – спрашиваю я, глядя на Фредрика.
– Мы ему говорили, чтобы он этого не делал, а он все равно ее убил, – с жаром говорит Дарси.
Арвид и Вильмер поддакивают. Фредрик сердито пинает осколки кирпичей, пытаясь попасть ими по Дарси.
– Пожалуй, не надо тебе быть в лесу, – говорю я.
– Я во двор не вернусь! – отвечает Фредрик, отворачивается и идет в сторону железной дороги.
– Знаешь, почему я считаю, что тебе не нужно быть в лесу? – спрашиваю я, следуя за Фредриком, но не догоняя его.
– Потому что я пнул Дарси, – отвечает он, спрятавшись за дерево.
– Не только.
Я огибаю дерево.
– И потому что я убил улитку, – с мрачным удовольствием продолжает Фредрик, свернув в сторону забора.
– И поэтому тоже. Потому что это показывает, что ты не знаешь наших правил. А для того, чтобы играть в лесу, нужно знать, что здесь можно делать, а чего нельзя. Иди к калитке.
Фредрик бежит к своему любимому дереву, стремительно влезает на него и торжествующе смотрит на меня.
Я не спеша подхожу к дереву, задираю голову. Теперь, глядя на меня сверху вниз, Фредрик встречается со мной взглядом, но взгляд этот неприятный, недоверчивый, вызывающий. А глаза красивые, от яркого солнца и неба синие до невозможности. Я отвлекаюсь на это несоответствие и чувствую, как раздражение отступает.
– Ты понимаешь, что можешь умереть? – спрашиваю я.
Наверное, Фредрик не ждет такого вопроса.
– Да, понимаю, – сердито отвечает он.
– А мне кажется, что нет. Помнишь ту птицу на тропинке? Она улетела потому, что хочет жить. Улитка улететь не могла. Она могла только спрятаться в свою раковину, но ей это не помогло. Все животные берегут свою жизнь. А ты? Что будет, если ты сейчас упадешь и свернешь шею?
– Я умру. А ты будешь смеяться?
– Ты этого никогда не узнаешь. Когда ты умрешь, для тебя всё кончится. Для улитки всё кончилось, ее больше нет. И тебя не будет, если ты умрешь, понимаешь? Ты не сможешь увидеть, что произойдет потом.
– Что вы делаете? – спрашивает Арвид, вынырнув из леса позади меня.
– Разговариваем, – отвечаю я, повернувшись к нему.
У Арвида в руках два лютика.
– Это тебе, а это – Агге, – говорит он, вручая мне лютики по одному.
– Спасибо, – говорю я. – Как там ваша хижина? Строительство продвигается?
Я разворачиваюсь и иду к хижине, увлекая Арвида за собой.
– Заставь