7
Едва вышла из автобуса, решила, что Олинда – это город-призрак: пустые улицы, все ставни закрыты, каждый кусочек тени занят дворнягой.
Сняла комнату в доме Валькирии. Та была сонной, словно душа покинула её толстое тело, чтобы найти другое, которое можно передвигать мечтами в пространстве, кипятить в сердце страсти, заваривать в голове опасные мысли. Казалось, Валькирия двигалась по привычке: от плиты к столу, от стола к уборной, оттуда к креслу с телевизором, от кресла к кровати. У неё не было желаний, кроме одного: набить желудок. Чтобы было на что покупать еду она лишила себя спальни: сдавала её таким, как я, иностранцам, по случайности или из любопытства попавшим в Олинду.
В городском архиве я просиживала целыми днями. Искала Исабель Гарсия Д’Авила. Надеялась, что там, где она, будет и Кабра, а значит и упоминание заказанных ему статуй. Наконец мне улыбнулась удача: в подшивке с документами порта я нашла акт разгрузки. Ореховый гарнитур для спальни с комодом, шкафом и детской кроваткой прибыл в Ресифе из Лиссабона. Заказчик: чета Ричард Гейт и Исабель Гарсия Д’Авила. Груз доставлен на улицу Руисеньора. Я переписала адрес и положила листок в сумку.
На улицах, как всегда, было пусто. Только собаки рылись в пакетах с мусором, оставленных вдоль тротуаров. Камни брусчатки пытали так, словно ад находился прямо под ними. Ускорила шаг, несколько раз повернула не туда, но всё же нашла: особняк Гейта существовал и оказался бутик-отелем.
Едва вошла в холл, где больше всего работы доставалось кондиционеру, ко мне бросился портье. Пришлось изобразить интерес к их отелю без единого постояльца («Вот решаю куда бы переселиться…»), выслушать про спа-салон, окунуть пальцы в джакузи, почитать меню в ресторане.
– Красивый отель. А дом этот старинный, правда?
Портье кивнул усердно, до складочек на подбородке.
– Кто здесь жил?
Отвёл взгляд в сторону.
– Кто-то из местной знати.
– Фамилию не знаете?
– Нет, не знаю.
Служащий вздрогнул от звонка телефона на стойке. Метнулся к нему, я продолжила путь по комнатам и коридорам. На втором этаже остановилась у стены с изразцами. «Может быть, их касалась сама Исабель Гарсия Д’Авила?» Пальцы потянулись к потрескавшейся эмали, выцветшим голубым узорам. Херувим с них ехидно глядел на меня и улыбался. Отошла на шаг. Всё в этих изразцах было не по канону: жители небесного и земного мира, сцены из библейской жизни, корабли, что застыли в пути между мирами Старым и Новым – всё было искажено, словно в кривом зеркале отражалось.
На стене напротив висела рамка c нарисованной от руки картой. По кругу полустертая надпись: «Эти являются королевствами Пайтити, где держится власть на творении и желании, где горожанин найдет лишь еду, а поэт, пожалуй, сможет