«Ну и тип! По пятерке! Как в гостинице… Вот жук! Организовал ночной санаторий, а днем все шито-крыто, никого посторонних не видно, никого нет. Наверняка у него целый воз детей, их кормить надо. Ай да комендант этот самый Федорыч, далеко не так прост, может, когда и мне пригодится этот проныра, надо же, он мне кавалера найдет!» – Таня представила Федорыча в обшарпанном рабочем халате и стоптанных сандалиях и прыснула со смеху.
***
Такси остановилось рядом со входом в институтский парк. Двое молодых, дорого и модно одетых юношей минуту-другую договаривались о чем-то с водителем, вышли из машины и направились к общежитию. Первым Таня увидела Игоря, следом за ним, не торопясь и смотря себе под ноги, вышагивал стройный блондин в очках. Таня осмотрела платье, порядком вымоченное дождем, хлюпающие босоножки, и у нее испортилось настроение. Со злости, рывком, она пыталась поднять с земли две большие, набитые вещами сумки, но тут же подскочил шофер и подхватил их.
В женском крыле общежития, около окна, за этой встречей внимательно наблюдал Федорыч. Стряхнув пепел от папиросы, он подумал: «По всему видать, еще приедет, и не раз… ох, дуры-девки, ох дуры…»
Глава 5
С моря дул свежий легкий ветер. Накинув шелковый халат, Марина подошла к балконной двери и не смогла отвести глаз от дивной, пронзающей душу красоты. Ей захотелось, чтобы время остановилось и она смогла бы запомнить это мгновение на всю жизнь: верхушки высоких мохнатых сосен плавно раскачивались, вторя легкому ветру, чистый белый песок в лучах янтарного солнца казался золотой россыпью. Солнце проникало сквозь зеленые хвойные лапы и мягким розоватым светом заливало все вокруг. В утренние часы Балтика была сказочно прекрасна.
Закрытый санаторий для партийных функционеров спрятался от посторонних глаз в сосновом бору Юрмалы. Отдыхающие, – а их в белом особняке было раз-два и обчелся, – тщательно охранялись. Однако явного присутствия всевидящей службы Марина не замечала. От отца она знала, что доблестные чекисты, охраняя «объекты», одновременно ведут за ними пристальное наблюдение, фиксируя любое перемещение и контакты. Это осталось еще от сталинских времен, когда неутомимые органы вели досье на всех без исключения приезжающих. Мало что изменилось в их тайных играх и в конце семидесятых… Большинство населения великой страны тихо поругивало власти на кухнях; смельчаки-одиночки преследовались, но это было где-то там, далеко, очень далеко от жизни Марины. У нее героических знакомых не было, и в суть идеологических споров, которые часто возникали между студентами, она не вникала. Ей по-человечески жалко было тех, кто осмелился выступать против системы, но в ней говорила осторожная женщина с задатками философа: «Любой режим рождает недовольных, и они, рискуя всем, знают, на что идут».
Только здесь, в Прибалтике, она почувствовала, что порядком устала от суетливой