чтобы не повторять одни и те же ингредиенты в разных блюдах, она нашла разумный
компромисс: на закуску приготовила постную долму с начинкой из овощей.
– Да, тост давно назрел, – охотно согласился Жора. – Тост очевидный, что не делает его
менее искренним: За молодое поколение в вашем лице и за то, чтобы в будущем вы оба
добились такой известности, которая избавит от необходимости использовать отчества.
Через некоторое время после тоста, где-то между постной долмой и пельменями,
убедившись, что мужчины утолили голод, Валентина умудрилась снова разозлить Лялю, когда
бесцеремонно спросила Вадима, знает ли он, что похож на Сергея Есенина.
– Мама! – не сдержалась Ляля, – ему, наверное, тысячу раз этот вопрос задавали. Теперь и
ты туда же.
– Нет, почему же? – Савченко беспечно махнул рукой, как будто говорил о несущественной
мелочи. – Вопрос, несомненно, звучал и раньше, но, конечно, не тысячу раз. Мне пришлось
заготовить на него стандартный ответ.
– И этот стандартный ответ? – полувопросительно-полуутвердительно с учительской
интонацией произнесла Валентина.
– Предпочёл бы поменять внешность Есенина на облик Евтушенко при обмене
квалификации Евтушенко на талант Есенина, – без запинки выдал он заготовленную формулу.
Жора, мастерски ведущий разговор за столом таким образом, что легкомысленная
церемонность перемежалась с зондирующими вопросами, ухватился за подвернувшуюся
стихотворную тему, чтобы исподволь выяснить, как сочетается желание быть альтер-эго Есенина с
обучением в МАИ и чем молодой авиаконструктор хотел бы заниматься после распределения.
Пока Савченко добросовестно и подробно, словно третий закон Ньютона, объяснял
специфику распределения в многочисленные «почтовые ящики», одно описание которых
подразумевало статус «невыездного», Жора, профессионально изображающий участливое
внимание, перебирал в уме возможные варианты трудоустройства в экспортные
загранучреждения, при которых можно было бы совместить весьма специфическую
квалификацию этого русича (если, конечно, у Ляли появятся по отношению к нему серьёзные
намерения) с долгосрочной загранкомандировкой – в Ливию, Индию или, на худой конец, в
недавно создавшийся Бангладеш.
– Странно, что с вашим складом ума вам нравятся стихи, – вклинившись в ближайшую
паузу, сказал Жора. По формальным признакам эта ремарка не тянула на вопрос, но, несомненно,
подразумевала ответ. Жора частенько использовал такие словесные удочки-«закидушки», чтобы
разговорить собеседника на интересующую его тему. Приём сработал безотказно и на сей раз:
Вадим посчитал необходимым не только сослаться на своего отца, который привил ему любовь к
стихам, но и стал, сам того не замечая, погружаться в пучину уточняющей терминологии:
– Нравятся