в кафе, делала первый стремительный зигзаг и звала за собой, требуя на что-то решиться.
Тогда, в 1971-м, в своём неистовом стремлении приобщить подругу к таинствам плоти и
снять с неё позорное пятно девственницы Лилька оказалась упорнее, чем того требовала ситуация
и здравый смысл. Она терроризировала Ляльку ежедневными звонками, каждый из которых
выливался в обширный, многоступенчатый разговор на тему «кто у нас есть в обойме». Благо бы
только днём, когда Жора был на работе! Но она стала покушаться и на вечернее время, а Жора
терпеть не мог неупорядоченные телефонные связи; да к тому же Лилька на пиках энтузиазма так
орала в трубку, что Ляля всерьёз стала опасаться, что тема разговора каким-то образом дойдёт до
ушей отца. Наконец её терпение лопнуло и, вызвав Лильку на деловое свидание на ближайшую
станцию метро, она сделала ей решительный укорот. Эрудиция, накопленная за два года учебной
каторги, была ещё свежа в сознании, и Лялька, перехватив инициативу у напористой подруги,
назидательным тоном поведала ей остроту вековой давности: анекдот о том, как царь Александр
Второй наградил графа Клейнмихеля за строительство железной дороги в Петербург медалью с
надписью: «Усердие всё превозмогает», на что записные остряки братья Жемчужниковы – они же
Козьма Прутков – откликнулись язвительной ремаркой: «Иногда усердие превозмогает и
рассудок».
– Вот и ты мне напоминаешь этого Клейнмихеля, – выговаривала Ляля подруге. – Ты чего
кричишь в трубку как оглашенная?! Хочешь, чтобы родители услышали и вместо МГИМО
постригли меня в Новодевичий монастырь? Это ещё хуже, чем твой археологический с
окаменелостями.
– Для тебя же, росомахи, стараюсь! – горячилась Лилька. – Если ничего не делать, жизнь
мимо пройдёт!
– Кто тебе сказал, что ничего не делается? «Наши цели ясны, задачи определены – за
работу, товарищи!»
Легко сказать – «за работу!» Наступление на постельном фронте ещё даже не
планировалось – не было подходящей кандидатуры. Правда, Ляля сделала несколько робких
шагов навстречу судьбе – позвонила бывшей однокласснице Эллочке и, между прочим, среди
болтовни о том, кто куда поступил, выудила у неё важную новость. Эллочка, оказывается,
рассталась со своим последним воздыхателем, который охмурял её весь последний год
романтикой горных восхождений, песен под гитару у костра и сентенциями о том, что все едут за
делами и деньгами, а он, непонятый лирический герой, едет за туманом и за запахом тайги. План
поиска кандидатуры был просто, как мыло, – Ляля логично предполагала, что на все эти песни у
костра наверняка слетаются, словно таёжные комары, потенциальные кандидаты на её первый
сексуальный опыт. Разрыв между Эллочкой и романтиком гор поначалу сбил Лялю