– Вита-алий! Есть иди!
– Сейчас! Вот еще письмо распечатаю.
– Какое письмо? – Руппия вышла из кухни в коридор и заглянула в комнату.
– Твое письмо, – Виталий весело помахал листочком почему-то синего цвета, другой бумаги, что ли, в столе не нашел, – давнишнее, с месяц назад ты мне писала… Ну, просто еще принтер твой проверил. Картридж уже можно менять.
Руппия нахмурилась и пошла обратно в кухню. Виталий – за ней.
– Ты отвечала на мое послание, помнишь? Фотографию дедули я у себя нашел. Написал тебе. Не помнишь?
– Помню. И что я такого отвечала, что ты сейчас решил картридж проверить?
– Как всегда, несколько строчек, каждая строка отдельное предложение. Все строго и холодно, – Виталий улыбался, дурачился и готов был болтать без умолку, – пишешь издалека. Неприветливое изваяние из белого мрамора. На дальнем, э-э…, на самом дальнем плане озеро, а над ним аметистовая заря. Красиво?
– Аметист лилово-фиолетовый, не очень-то для зари подходит. Так что лучше садись есть. Пельмени остывают.
Бонифаций хрюкнул, лежа подле стола. «Цыц!» – «Да я не из-за пельменей. «Аметистовая заря! Каково!»
– О-о-о, спасибо, – Виталий выдавил из тюбика горчицу в тарелку с пельменями и принялся за трапезу. – Я еще тогда тебя к себе приглашал, думал, что за фотографией ты точно придешь, – Виталий говорил невнятно, с полным ртом, – но, увы! Твой милый голос не нарушил покоя моей обители…
– Ты веселишься или стонешь? Определись уже. А фотография хорошая, я ее давно потеряла, может, когда мы еще детьми были. А она у тебя оказалась.
– Так ведь я тоже бываю полезен.
– Ты даже и не представляешь, насколько ты в тот день оказался полезен, – Руппия устало посмотрела на Виталия.
Виталий изобразил крайнее удовольствие. На самом деле он в присутствии Руппии почти всегда чувствовал себя скованно, как будто ожидая подвоха, но беспечность изображать любил.
А дальше разговор свернул к приключениям Виталия в Харитоновском парке.
– Алексей Горанович, стало быть, приезжает? – Руппия нахмурилась.
– А ты как будто не рада?
– Почему же? Рада. Приезжает, как всегда, по делу. И это дело у него к тебе? Да?
– Да кто ж его знает! Приедет, спросим.
– Ну, а в парк-то ты по его просьбе потащился? Встречаться непонятно с кем. Чтобы ты, да непонятно с кем по своей воле встречался! Алексей Горанович тебя попросил, и дело у него к тебе. Какое?
– Да я сам толком не понимаю. Что-то типа, не хочу ли я изменить свою жизнь,