– Все, побежал, отцу привет!
– Передам.
Пройдя пару десятков метров, Иван Владимирович оглянулся и помахал рукой, Руппия еще стояла на прежнем месте. М-да, а все-таки не зря назвал ее красавицей. Молодость в женском воплощении всегда прекрасна.
1.3. Руппия и Бонифаций
Руппия с трудом повернула ключ, ногами отчаянно сдерживая скачущего Бонифация, толкнула коленом дверь и с облегчением приотпустила поводок. Уф-ф, добрались. Куртку и сапожки скинуть, Бонифация мыть! «Стой, чер-р-рт полосатый!» – «Стою, стою, не волнуйся. Только что с улицы, сейчас поостыну. В квартире все равно побегать негде». – «Марш в ванную!» – «Угу, там теплее всего».
Плетясь вихляющейся походкой в ванную, Бонифаций задел задом небольшой столик с часами – яшмовым гротом и двумя черными котятами, восседающими как сфинксы по обе стороны от него. Бонифаций неравнодушен к этим котятам, хотя они и ненастоящие. А может, столик неудачно стоит.
Руппия цветастой тряпкой затерла следы Бонифация, пока он чинно, не сразу, а со второй попытки запрыгивал в эмалированное чугунное чудо. Главное, лапы и брюхо помыть, а то потом тебя всего, такого огромного, вытирать, банщиков нет. «Да я сам отряхнусь». Отряхнется он! И стены за тобой мой. Да не выдирай ты лапы свои, не выдирай, а то как дядь Вань прямо. «Так неудобно же!» Неудобно. Неуду подобно. Все, стой! Вытираемся.
Бонифаций все-таки отряхнулся, по-собачьи пропустив судорогу вдоль всего тела, но урона этим уже не нанес. Подождал пока Руппия насыплет корма и деловито двинулся к миске. Руппия налила себе чаю и отправилась в комнату к столу. Видавший виды стол держал на себе монитор, клавиатуру, мышку, колонки, настольную лампу. Плюс был завален кучей бумаг. Но Руппия пила чай именно за ним. Ведь чай, я чай, не еда, а рабочий инструмент, говорил когда-то дедуля. Опорожнив миску, Бонифаций неторопливо прошел в комнату и, шумно вздохнув, улегся у ног хозяйки. «Можно. Жаловаться. Уже можно». – «Можно? Ха! Тогда ответь, Бонифаций, почему мне так дико погано?» – «С чего ты взяла, что тебе дико погано?» – «Так я ж не ты, мне недостаточно побегать по улице и лапу задрать у дерева». – «Конечно, все почему-то думают, что псу достаточно лапу задрать, и ему хорошо». – «Ну, ладно, ладно, не сердись. Погода поганая, раз; дядь Ваня мозги вынес, агитируя за Виталика, два; сижу как дура рыжая одна в комнате, три; в зеркало смотреть неохота, ибо ничего хорошего там не увижу, четыре…» – «Пошла, пошла пальчики загибать, благо, они гибкие, не то, что у меня на лапах… Сидишь ты не одна, а со мной…» – «Именно, только с псом и остается общаться». – «Захотела бы, общалась не только с псом. Погода действительно так себе, так бултыхнись в ванну, и получишь кайф; что видишь в зеркале, от тебя самой зависит, а Виталик… Виталика ты с четырнадцати лет знаешь, а дядю Ваню еще раньше, так что мозг у тебя давно вынесен, живи да радуйся.» – «А я и радуюсь, видишь, какая развеселая». – «Ай, ай, посмотрите, как я достойна того, чего мне не предлагают. Замуж тебе