А встретятся два знакомых офисных работника на улице, так непременно начнут раскланиваться, очень энергично и весело, норовя стукнуться друг о друга лбами, склоняясь почти до пояса и не переставая при этом трещать на непонятном гайдзину языке. Прямо птицы какие-то. Галки. Или зяблики. Не знаю, как зяблики выглядят. Кудасаи вежливые. И не подумаешь никак, что более полувека назад они на стороне фашистской Германии воевали.
Прежде чем отправиться в путь, я позавтракал в европейской закусочной в «нашем» со Скинни районе Iidabashi. Выкурил около четырех сигарет Кент 6. Вкусных. До сих пор скучаю по ним. Как приятно это утреннее, по-никотиновому щекочущее чувство во всем теле, когда сидишь перед большой чашкой американо (я люблю американо, водохлеб) в незнакомой, но очень хорошей стране. Всем советую испытать это чувство, хотя бы попробовать. Это несравнимо даже с сексом с человеком, сильнейшее влечение к которому проступает болезненным блеском любви в глазах. Несравнимо хотя бы потому, что такой секс полностью затмевает разум, а чашка кофе и пара хороших сигарет утром очень обостряют восприятие всего, что окружает вас. И если вас окружает приятная во многих отношениях страна (если бы они еще по-английски говорили, черти), то… В общем, верьте мне. Я немного знаком с проблемой дурмана и тем, что напрочь выключает разум.
Я выкурил, конечно, не две, а четыре сигареты. Потом еще и еще. Это уже на улице. Там, где курить нельзя. Пока я шел по улице и курил свои любимые сотки (чередуя Мальборо и Кент 6, они у меня лежали в разных карманах рюкзака, я пользовался попеременно правой и левой рукой, чтобы извлекать пачки), никто даже не посмотрел на меня. Не говоря уж о том, чтобы сделать мне замечание. Курить на улицах Токио нельзя, для этого отведены специальные зоны (найти их трудно). «Keep Japan beautiful» написано на некоторых пачках сигарет. Это, конечно же, гораздо лучше, чем другая надпись – «Goody Japan». О них мы еще поговорим. А может и нет. Как мне вздумается.
Никто однако не смотрел на меня совсем не потому, что на меня, дымящего как стимпанковский робот, гайдзина, не обращали внимания. И не потому, что презирали (хотя, в душе, может, и презирали – Keep Japan beautiful, все-таки). Меня, белого человека, скорее стеснялись. Побаивались, возможно. Черт их разберет. Однако все это было забавно. Помню, в детстве я был толстый и меня побили ребята из одного из соседних дворов. Вообще-то, двор не был соседним и находился довольно далеко, но есть такое клише, соседний двор, вот я его и использую, чтоб не вдаваться в детали. Побили довольно прилично и отхлестали прямыми гибкими ветками по рукам. В руке я все время держал