Часть I
Зима в горах Кавказа сурова, но по-своему прекрасна. И бывают такие ослепительно яркие, тихо-морозные, сказочные дни, когда под голубым, бездонным небом, где нет и тени облачка, жгуче блестит от низкого солнца свежий колючий снег, кругом белым-бело, только вспыхивают разноцветными искрами блёстки, что пронизывают своей легкостью и свежестью сладкий, пьянящий воздух. И всё так чисто, просто, искренне, как детский смех, всё вокруг возвышенно, парит, так и хочется взлететь до самых облаков и окунуться в бесконечно сизую пелену туч, что не могут от ненастья равнин подняться к вершинам. И не надо. Там, в низинах, иной мир: многолюдно, шумно, беготня, хаос и суета. А в высокогорном селе Макажой, хоть и праздник – свадьба, всё степенно, неторопливо. Всем селом собирают невесту, дарят ей подарки, накрывают стол в доме Мастаевых, что на краю села, у самого обрыва, прямо у бурлящего родника, ледяные, пузырящиеся, вкусные воды которого с неукротимой мощью, будто под напором свободы, вырываются из могучих каменных глыб. И за века, что помнят, по преданиям, горцы, этот неистощимый поток пробил в скалах свой отшлифованный жизненный путь невероятной красоты и силы водопад, который низвергается всегда, как наивная мысль, по прямой вниз, и, лишь дойдя до теснин ущелья, кои являются предвестником обжитых низин; он, как и помыслы равнинных людей, становится извилистым, обтекаемым, менее шумным, менее страстным, все более мутным и покорным, как и те ручейки, что впадают в него со всех сторон, чтобы вскоре раствориться в бескрайней толще просоленной морской воды, где вкус един. Но это не питьё, да иного нет: то жизнь, а, может, лишь существование?..
Впрочем, мастаевский родник, хоть и самый мощный в округе, но не единственный: на обширном пологом склоне ещё шесть источников, их расположение непонятно, и так же вокруг каждого родника, словно оазис, зиждется жизнь – по несколько домов, беспорядочно разбросанных на горе. Это село, в котором и улиц-то нет, лишь пофамильные дома, и проторенные к ним дорожки. Так было испокон веков. Об этом говорят полуразрушенные башенные строения из камня, множество пещер-гротов, стены и потолки которых выложены камнем, и, что удивительно, без всяких скрепляющих растворов. Эти творения простояли века, несмотря на время, землетрясения и то, что в последнее время эти памятники старины использовали как подсобные, складские помещения; еще хуже – для зимовки овец и скота. Подводя краткий итог летописи края Макажой, скажем, что здесь до сих пор сохранилась языческое кладбище, где есть каменные надгробья в виде волчьей головы, взлетающего орла, разные тотемы, символы, свастика, а более всего – знак солнца с трезубцем. И вообще здесь много исторических достопримечательностей, не тронутых ни археологами, ни «чёрными» копателями. Но, наверное, самое впечатляющее – это Ков1, то ли рукотворное, то ли природное грандиозное творение, – живописный проход сквозь огромную скалу. По преданию, когда Каспийское море было гораздо полноводней, и Дербентских ворот не было, только этот проход соединял Европу и Азию, и именно от этих ворот пошло название края Кавказ – ворота в Азию.
Ныне мало кто верит в эту мифологию: край заброшен, на периферии истории и прогресса, почти глухой. Но какая здесь природа – завораживающая красота! Альпийские просторы, крутые обрывы скал, журчание родников, гул водопада, причудливые гирлянды сосулек, искрящийся снег и гордые вершины прямо перед тобой.
В горах хочется думать о возвышенном, прекрасном, так и хочется быть причастным к этому взметнувшемуся к небу краю, к этой древней истории, когда здесь жили и, видно, не плохо жили многие поколения людей. А теперь в Макажое чуть более двух десятков обжитых домов – всего сто жителей, и они не прельщают себя прошлым, хотят жить сегодня и, по возможности, завтра, посему и свадьба.
Здесь друг о друге знают всё, поэтому всё незатейливо, по-свойски, в традициях гор. Здесь ещё господствует древний кавказский закон – адат, здесь же – шариат. Есть и элементы советской действительности. Все это отражается в ритуалах…
В полдень к одному из домов Макажоя подтянулись почти все жители. Тут же расписные сани для невесты – это уже экзотика. Шутки, гвалт, детский визг. Уже потягивается пондур2. Невеста – не молодая, но ещё крепкая женщина, в гIабли3. Под дружное благословение в воздух полетели сладости. Холодно. На невесту накинули тулуп из козьей шкуры, усадили в сани. Раздались единичные выстрелы двустволок, процессия двинулась в сторону надела Мастаевых.
Из-за обильного снега на перевалах гостей особо не ожидали, но самые смелые и бесстрашные всё же добрались.