Я оторопел, тоже отвел взгляд и потом, ища поддержки, посмотрел на военного; наши глаза встретились, и я не знаю, что он прочитал в моих, но в его глазах была крайняя тоска и усталость.
А мальчик, не дождавшись ответа, с детской непосредственностью продолжал:
– Вот видите, ничего вы не знаете. Значит, плохо учились. А бабушка Учитал все знает. И она говолит, что «Детский мил» там, где мои папа и мама, и скоро они все велнутся, и щалик велнется… Может, даже сегодня ночью, если вы опять стлелять не будете.
– Так кроме нас кругом стреляют, кругом бомбят, – виновато развел руками капитан.
– Да-а – как-то не по-детски вздохнул мальчик, опустил голову и, уже не глядя на нас:
– А когда же ваша война кончится?
– Скоро, скоро кончится, – совсем неуверенно сказал капитан, кладя руку на голову ребенка.
А мальчик вновь устремил взгляд на военного и совсем тихо:
– Вы давно обещаете. Пойду домой. Учитал, может плишла, волнуется, искать будет. Снова полугает, – он сделал пару шажков к выходу, остановился, обернулся, и очень ласково: – А вы мне и домой покушать дадите?
– Конечно, дам. Вот пакет я тебе приготовил.
– Спасибо. Вкусный у вас хлеб. А Учитал меня лугает, говолит, я поплошайка. Но они тоже кушают. А денег у нас давно нет.
Мальчик двумя ручонками буквально выхватил пакет, не удержал, положил и с нескрываемым любопытством заглянул в него:
– О-о! Моложеное!
– Это не мороженое, – также склонился военный. – Зимой мороженое не едят. Это масло, вот сгущенка. Ты ведь любишь сгущенку?
– Ой, как я люблю сгущенку! Это объедение! На хлеб намажу и буду долго-долго есть!
– Ну, давай, уже поздно, – настойчивые нотки зазвучали в голосе капитана, – мои ребята тебя проводят.
– Не-не, не надо, – широко раскрылись глаза мальчика.
– Учитал и Ложа военных боятся. Меня лугать будут.
– А как ты пакет унесешь? Да и темно уже.
И тут без заминки мальчик сказал:
– А меня дядя пловодит.
– Он задержан, – командный тон появился вновь в голосе капитана.
– А зачем его заделживать? – удивленно продолжил мальчик. – Ведь он без олужия.
– Это жизнь, война – назидательно сказал капитан, и, вздыхая – Понимаешь?
– Не понимаю, – в глазах мальчика появилось то ли смятение, то ли еще что, и он вновь вглядывался прямо в глаза офицера. – А вы ведь говолили, что жизнь – это сказка, а сказка и есть жизнь.
Капитан потупился, нервными движениями достал из кармана сигареты. И в это время мальчик подошел ко мне, взял за руку:
– Отпустите его, пожалуйста, – сказал он так же просяще, как ранее просил еды.
Офицер медленно прикурил, часто глубоко затягиваясь, провел тяжелым взглядом по всей моей фигуре.
– Не думайте о нем плохо.
– Откуда