Вот и базар. Здесь оживленно, какой-то пьяница, как и я, вымазанный, да не печалится, еще залихватскую песнь орет. С ходу я заскочил в переполненный микроавтобус, у самых дверей примостился на корточки. Я даже не успел рассчитаться за проезд, как мы подъехали к мосту. Да, к этому месту, где я сейчас стою.
Раскрылась дверь, и я еще не увидел лица, как ощутил терпкий запах перегара и грубую команду:
– Мужчины, на выход! Документы!
Всем паспорта вернули, а мой стал снова под фонариком рассматривать.
– Что ж ты из Москвы сюда приперся?… Что? К родителям? А кто в грязи вывалял столь роскошный прикид?
Пока я мямлил, выскочил водитель, засуетился вокруг военного, пытаясь что-то еще всучить.
– Этот тип подозрительный, – заключил военный и, видя, что водитель не отстает, рявкнул: – А ты давай проваливай! Живее, освободи проезд!
– Ну, пожалуйста, отпустите его. Уже темно, он мой родственник, – не унимался водитель.
– Прочь, я сказал! – заорал военный, и вдруг вскинул короткий автомат и очередью прямо под ноги водителя.
Машина тронулась, остановилась, и сквозь открытую дверь на чеченском:
– Парень, как тебя зовут и откуда ты?
Я было ответил, но все заглушила стрельба поверх микроавтобуса.
Ткнули в спину, и на ходу я озирался в очередную машину, пытаясь сквозь свет фар увидеть помощь. Но было не до помощи. Каждый должен был выживать сам, и действия водителя – уже был подвиг.
За тщательно огороженной территорией темное строение из железобетонных блоков. Меня провели сквозь недолгий лабиринт с едким запахом консервов и курева, и мы оказались в довольно светлой комнате, с большим деревянным столом с остатками еды, с нарами, на которых, укрывшись в ватник, скрючившись лежал военный в грязных сапогах.
– Кузьма, вставай, принимай товар. Вроде день не зря прошел, – с некоторой игривостью прокричал мой провожатый.
Лежащий сопя перевернулся, медленно принял сидячую позу, долго протирал отекшее лицо грязной рукой, потом будто нехотя долго листал мой паспорт и с ленцой пробасил:
– Все содержимое карманов на стол. Часы тоже. Лицом к стене, – следующая команда. – Руки вверх. Шире ноги, еще шире, вот так, – по голеностопу пришелся удар сапогом. С меня сняли шапку, пальто и даже пиджак; грубые руки стали шарить по телу, а Кузьма продолжал допрос:
– Я снова спрашиваю: цель приезда? А чем занимаешься в Москве? Небось, боевиков финансируешь?
Еще много было вопросов такого же содержания. Уткнувшись лбом в холодный бетон, я что-то лепетал в свое оправдание. И тут, словно приговор:
– Отправьте его в штаб.
– Так БТР уже ушел.
– Хм, что, до утра его с собой держать?
– Зачем? Как обычно, стемнеет – и к рыбкам, в Сунжу.
Не знаю, может они