Я понял, что редактору уже не нужен, и бочком, бочком ввинтился в дверной проем. Здесь меня обыскали и отпустили, предупредив, что обязательно оштрафуют, если буду переходить улицу на красный свет. Последнее, что я слышал, скатываясь в лифте до первого этажа, это голос редактора:
– Наконец-то мне не надо будет всякому мэру… (здесь невнятно), и я стану обыкновенным сумасшедшим!
Я наскоро перекрестился и покинул Дом печати.
Кажется, навсегда.
Абсолютно не помню, как и на чем я добирался до дома. Наверное, меня опять царапали и отдавливали мне ноги, потому что в квартиру я вошел, прихрамывая, с лицом в косую линейку и без пиджака. Даже не разуваясь, я закурил прямо с фильтра рязанского «Винстона» и выкинул в форточку домашние тапочки. Потом долго лежал между прошлым и будущим на диване и сочинял стихи.
Одно стихотворение мне понравилась, и я увековечил его на обоях:
– Вот сбегает прямо с гор
Ручеек проворный.
До чего же нас довел
Этот спам позорный!
Я перечитал написанное, выправил кое-где орфографические ошибки и сел писать заявление в Союз российских писателей. Копию я решил отправить в Союз писателей России. «Будучи не замеченным в порочащих меня связях, а также не являясь тайным членом ПЭН-клуба…» – быстро-быстро писал я на обрывке газеты. И здесь от важной работы меня оторвал телефонный звонок.
– Алло?
– Справочную вызывали? – спросил аппарат мужским голосом.
– Нет!.. Не вызывал!.. Не участвовал!.. Не привлекался!.. – заорал я благим матом, ища глазами спасительный рычаг.
– Не бросайте трубку – хуже будет, – честно предупредил аппарат. – Записывайте телефон гражданина П…
Я записал.
Аппарат облегченно вздохнул и отключился.
Четвертые сутки я сижу, больной и небритый, и гляжу на телефон. Записанный номер лежит передо мной и ожидает набора.
Я представляю, как накручу телефонный диск и скажу… Или даже прокричу… Нет, просто выложу все, что я думаю.
А думаю я примерно следующее:
«Когда-нибудь мне это все надоест, и я уйду в сумасшедшие.
Мне надоест мир богатых и бедных, грязных и чистых, мрачных и беззаботных. Мир умных и тех, кто умен лишь при должности. Мир оплаченной правды и бесплатного вымысла…»
Ну, и так далее.
Я много чего скажу. Если только дозвонюсь.
Но для этого и в самом деле надо быть сумасшедшим.
Запомнить, забыть…
Товарищ ясно сказал:
– И чтоб в Сети никаких портретов! Категорически воспрещается.
– И даже со спины нельзя? – спросил пока еще безымянный герой, на что товарищ из органов лишь усмехнулся:
– Со спины можно. Только без особых примет. Вот как у меня.
И показал герою свою неброскую спину.
Нужна